93 
О них писали злобные, насмешливые памфлеты, и Шарлотта не могла удержаться от смеха, когда миссис Адней ей их показывала. Особенно смешили принцессу шпильки в адрес лорда Ярмута, сына леди Хертфорд, которого называли «Ярмутской Селедкой».
Девочке очень хотелось спросить отца, почему он не позволяет ей ездить к Марии Фитцгерберт.
Она хотела сказать ему:
— Неужели вы не видите, насколько она приятнее!
Ах, если б она отважилась сказать такое! Однако лишь в отсутствие отца воображение Шарлотты рисовало ей картины столь дерзких бесед, а когда он появлялся, она сразу каменела, к ней возвращалась ее неуклюжесть и даже порой заикание.
«О, какой смысл тешить себя надеждами? — вздыхала Шарлотта. — Он никогда не полюбит меня. Это все притворство. Он не может меня простить за то, что я родилась от такой матери».
Это огорчало Шарлотту, однако в жизни было и много удовольствий, особенно теперь, когда она повзрослела. Мерсер держала ее в курсе политических новостей, и они частенько весело беседовали. Шарлотта выросла стойкой приверженницей вигов, а вот ее отец под влиянием леди Хертфорд начал постепенно отходить от этой партии.
Как хорошо было кататься верхом по Виндзорскому парку и флиртовать с Джорджем Фицкларенсом, который был серьезно ею увлечен. Шарлотта, правда, не отвечала ему взаимностью. Ее скорее интересовали его родители. Джордж был кузеном Шарлотты, хотя лишь в жилах его отца текла королевская кровь, а матерью мальчика была красавица Дороти Джордан. Как интересно, когда твоя мать — актриса! Шарлотта подробно расспрашивала о ней. Ей нравилось слушать, как Дороти разучивает роли и может начать репетировать их в самый неожиданный момент, когда вся семья в сборе, как дядя Уильям любит ее слушать и высказывает свое мнение об игре Дороти. До чего же у одних людей интересная жизнь, а у других — унылая и скучная! Сравнить хотя бы жизнь Марии Фитцгерберт и Дороти Джордан с жалким существованием Старых Дев... Но с другой стороны, Старых Дев считают образцами добродетели, а Марию и Дороти — нет, хотя Марию никто не может назвать дурной женщиной. Все это очень интересовало Шарлотту, и она любила поддразнивать Джорджа: строила ему глазки, а потом неслась вперед во весь опор, так что ему приходилось пришпоривать лошадь, чтобы угнаться за ней. Порой они отпускали грумов и катались сами, чего бы им, разумеется, не разрешили, если бы это стало известно. Однако и Шарлотта, и Джордж обожали такие прогулки; главным образом потому, что это было запрещено.
— Ты кокетка, Шарлотта, — говорил ей Джордж.
Неужели? Хотя… она, конечно, любит внимание... мужское внимание. Она с удовольствием поддразнивает Джорджа и даже иногда намекает, что когда-нибудь он сможет на ней жениться. Не потому что им это разрешат... нет, такого разрешения им никто никогда не даст, но потому что так пожелает сама принцесса Шарлотта.
Бедную леди Клиффорд хватил бы удар, если бы она узнала, о чем разговаривают в парке принцесса Шарлотта и Джордж Фицкларенс.
Шарлотта думала об этом, когда Луиза и миссис Гагарина одевали ее: Шарлотта вместе с отцом, королевой и принцессами собиралась в новый театр на Друри-Лейн. Это был один из выходов на люди, которые она так любила. В театре будет много людей, и отец с важным видом осмотрит его перед тем, как двери театра откроются для публики. Накануне состоялось богослужение в церкви Уайт-холла, и Шарлотта играла там довольно видную роль.
— Теперь, — сказала верная Луиза, — публика смотрит только на вас.
— Нет, порой, я думаю, они и на папу внимание обращают, он же так великолепно выглядит.
— Вы нравитесь им больше.
— Я надеюсь, ведь его люди совсем не любят.
— Тсс!
— Ей-богу, Луиза, я уже не ребенок, не забывайте об этом. Я действительно выросла, и вам следует обращаться со мной более уважительно. Я буду настаивать на этом, так и знайте!
Фрейлины так испугались, что Шарлотта расхохоталась и, упав в кресло, вытянула вперед ноги.
Чтобы ободрить их, она принялась рассказывать о вчерашнем богослужении. На середине рассказа в комнату зашла леди Клиффорд и, увидев, что принцесса развалилась в столь неэлегантной позе, в ужасе закричала:
— Принцесса Шарлотта, вы показываете всем свои панталоны!
— Я делаю это, только когда мне хочется чувствовать себя вольготно.
— Но сейчас они видны!
— А сейчас мне вольготно.
— Вы и садясь в карету, так задираете юбку, что панталоны становятся видны.
93 
