37 
— Но, Анна, королю понравился Марбек. Он похвалил его за пение.
— Зато Гардинеру совсем не нравятся его религиозные взгляды.
— Но король всемогущ.
— Эх, Кейт, Гардинер скажет, что Марбек нарушил указ короля. Я боюсь... ужасно боюсь. Не только за этих людей, но и за тебя.
— Мы должны помочь им, Анна. Нельзя допустить, чтобы их казнили.
— Не думай о них, Кейт. Послушай меня, моя дорогая сестра. Вспомни о тех, кто был на этом месте до тебя. Пока король доволен тобой, делай нес, чтобы сохранить его привязанность, и держись подальше от этого дела. — Нет, я непременно должна помочь этим людям, Анна.
— Ты искушаешь судьбу.
— Нет, Анна. Я должна доказать, что не боюсь Гардинера. Я должна стать храброй. Что-то подсказывает мне, что я должна поступить именно так. Если я не смогу сейчас, то не сумею и позже.
— Позже? — с ужасом спросила Анна Херберт.
— Анна, может настать время, когда мне понадобится все мое мужество. — Катарина обняла сестру. — Я знаю, что у тебя на уме. Ты говоришь о четырех мужчинах из Виндзора, а думаешь о двух королевах. Не забывай, у меня перед ними есть преимущество. Я знаю, чем они кончили, а они, бедняжки, даже не подозревали о том, что их ждет. Все будет хорошо, обещаю тебе. Король любит меня, и любовь его становится с каждым днем все сильнее.
— Дорогая моя сестричка, — произнесла Анна. — Как бы мне хотелось, чтобы ты была не королевой, а просто моей сестрой.
В темноте королевской спальни королева шепотом спросила короля:
— Милорд, вы довольны мной? Король удовлетворенно расхохотался.
— Ваше величество очень добры ко мне.
— Таким я и хочу быть для той, кто меня радует, моя милая.
— Я счастлива, но в своем счастье я думаю о тех, кому в жизни повезло гораздо меньше, чем мне.
— Это на тебя похоже. Ты очень добрая женщина.
— Надеюсь, вы не сердитесь на меня за это.
— Что это за разговор — сержусь, не сержусь? Когда женщины заводят об этом речь, они хотят о чем-то попросить.
— Вы умны. Вы правильно догадались, к чему я веду.
— Я хорошо знаю женщин, Кейт.
— Я думаю о тех жителях Виндзора, которых недавно арестовали. Они были приговорены к сожжению.
Король тихонько выругался. Нашла время говорить о делах! Он думал, что Кейт попросит что-нибудь для себя — ну, какое-нибудь там украшение или дорогого бархата на платье. Сначала она попросила, чтобы он вернул своим дочерям положение при дворе, потом — чтобы дал им денег. Он уступил. Теперь она собирается просить за тех еретиков, которых приговорили к смерти.
— Бедный Марбек! — вздохнула она.
— Да, — отозвался король, — бедный Марбек. У парня был чарующий голос. Какого черта Гардинер арестовал его? Ведь Марбек своим пением доставил королю удовольствие. Чтоб его обвинители сами сгорели на костре! — прорычал Генрих.
Катарину охватила радость.
— Значит, ваше величество помилует его?
Генрих уже и сам подумывал помиловать Марбека, но он не хотел говорить об этом сейчас. Катарина сразу же попросит даровать жизнь и остальным осужденным, а он вовсе не собирался прощать всех. Нельзя позволять людям безнаказанно нарушать установленные им законы, ибо это подрывает основы его власти.
Кровь должна пролиться, решил он. Если кто-нибудь осмелится хоть пикнуть против королевских законов, то должен заплатить за это своей жизнью... или, в данном случае, взойти на костер. Поэтому он не мог помиловать всех, но Марбек ему нравился. Что, если отдать его Катарине? А остальных троих пусть забирает Гардинер.
— Кейт, — произнес король, — этот человек осужден. В его доме нашли запрещенные книги.
Он почувствовал, как по телу королевы пробежала дрожь, и понял, что если бы он позволил людям Гардинера обыскать ее покои, то там были бы найдены точно такие же книги. Ну что ж, пусть она пока читает их — приятно беседовать с умной женщиной.
— Помилуйте их, мой дорогой господин, — умоляла Катарина. — Проявите милосердие.
— Только глупцы проявляют милосердие, Кейт. Если я отпущу этих людей, знаешь, что случится? Другие безо всякого опасения заявят, что тоже читают еретические книги.
— Это сделают только те люди, которые втайне уже читают их.
— Если люди втайне делают то, что боятся делать в открытую, — это очень плохо, Кейт. Наверное, надо поискать других еретиков.
— Нет, милорд, прошу вас, не надо.
— Ну хорошо, моя милая. Ты женщина, душа тебя нежная. Ты просишь за этих людей, потому что ты добра ко всем. Ты — моя королева, моя обожаемая королева. Я сделаю что-нибудь, чтобы показать, как я тебя ценю.
37 
