38 
— Благодарю. Благодарю вас, ваше величество.
— Отдаю тебе Марбека.
— Тысяча благодарностей, ваше величество. А, Пирсона... Тествуда и Филмера?
— Ты жадная, Кейт. Бери Марбека и радуйся. Я не могу все время вмешиваться в дела правосудия, даже ради тебя.
— Милорд...
— Вопрос закрыт, моя милая.
Катарина замолчала, и король самодовольно улыбнулся в темноте. Он чувствовал себя любящим и милосердным. Он выполнил просьбу Катарины и спас своего друга Марбека, которого и так уже решил помиловать.
* * *
Гардинер был доволен тем, как сложилось дело в Виндзоре. Он объяснил Райотесли, что королева получила своего Марбека, а им достались трое других, которых поглотил огонь костра. В спасении певца не было никакой заслуги королевы, поскольку король и сам не хотел его казнить и, вне сомнений, помиловал бы его безо всякого заступничества Катарины.
— Эта женщина мягкотела и глупа, — сказал Гардинер. — Ей нужно было попросить помиловать кого-нибудь другого, ведь Марбека король простил и сам. Она еще не освоилась со своим новым положением, и я предрекаю, что она недолго продержится на троне. А делу нашему еще не конец. Я велю доброму доктору Лондону продолжить розыск, и вскоре он доставит нам в застенок новых еретиков — мужчин и женщин. На этот раз, господин секретарь, ему можно будет разрешить заглянуть повыше. Конечно, еще не на самую вершину, но пусть потихоньку крадется наверх.
— Но королева будет защищать своих друзей.
-- Ей с нами не сладить. Не забывай, что существует Закон о запрете на так называемое повое учение. И разве сам король не утверждал, что невежественные люди своими переводами загрязнили и извратили Писание и что католическая церковь, главой которой он является, не одобряет этих переводов? Переложение Тиндейла было признано неверным, извращающим Священное Писание. Владеть подобными книгами — преступление. А те, кто погряз в грехе и продолжает переводить Библию и писать о новом учении, заслуживают костра. Если не дать этим людям по рукам, латинский язык вскоре станет мертвым. Так что этих троих виндзорцев сожгли совершенно справедливо, в соответствии с Законом о шести статьях. Будем надеяться, что последуют и другие аресты. И очень скоро мы сможем нанести удар по нашей главной цели, а, Райотесли, друг мой?
Говоря это, Гардинер улыбался. Он надеялся вскоре увидеть падение Катарины Парр, а с нею — и Кранмера, подобно тому, как за падением Анны Болейн последовала опала Уолси, а за разводом с Анной Клевской — падение Кромвеля. А после Кранмера придет черед и самых главных врагов — братьев Сеймур — лорда Хертфорда и сэра Томаса. Как зятья короля, которыми они стали после его женитьбы на их сестре, Сеймуры пользовались особенной королевской милостью, но они гораздо опаснее как дядья принца Эдуарда. Гардинер понимал, что он еще мальчиком взойдет на престол и станет игрушкой в их руках. Лорд Хертфорд не отходил от мальчика, полностью подчинил его своей воле и лепил из него то, что ему хотелось. Хертфорд отличался не только тщеславием, но и сильным характером. Его целью было стать номинально протектором Англии, а фактически — ее правителем. Сэр Томас Сеймур был опасен еще больше, ибо если старшего дядю Эдуард побаивался, то младшего — обожал. Поэтому, если ему удастся еще до восшествия на престол Эдуарда уложить обоих братьев в могилу, то это будет мастерский удар. А почему бы и нет? Они были сильны, но их пристрастие к протестантизму пробивало брешь в их могуществе. А Томас к тому же заглядывался на королеву.
Это были далеко идущие планы, для осуществления которых Гардинеру требовалась помощь всей католической партии; но они были вполне осуществимы, если подойти к делу с надлежащим терпением, а терпения ему было не занимать.
Он представлял себе будущее Англии с леди Марией на троне — королевой Марией, истинной и верной защитницей католического дела. Ее воцарение вполне могло произойти при его жизни, и Гардинер не сомневался, что он окажется среди тех, кого она вознесет к вершинам могущества. Ему надлежит быть всегда рядом с королевой — он должен будет научить ее, как избавиться от еретиков. И когда Гардинер представлял себе добрую католическую королеву Марию, ему казалось, что он чует дым от костров Смитфилда.
— Не бойся, мой дорогой Райотесли, — произнес он, — нага добрый друг доктор Лондон выследит всех наших врагов. Я думаю, ты удивишься, когда он закончит свою работу. На этого человека можно положиться.
38 
