132 
Но поговорить с Роже Лестранжем мне так и не довелось.
Он появился в городе спустя четыре дня после его освобождения.
Я так и не узнала, что он сказал или подумал, обнаружив Майру живой и невредимой, ибо ночью был убит – кто-то, поджидавший в Саду Рибек-хауса застрелил его.
Узнав о трагедии, мы с Лилиас поняли, что наша теория верна. Лестранжа, конечно, застрелил Нджуба, узнавший каким-то образом, кто был истинным виновником смерти его сына.
Новости распространяются быстро, и вскоре к нам зашел Джон Дейл рассказать о происшедшем.
– Кто убил его? – спросила я.
– Пока неизвестно. Подозревают одного из слуг, который долгое время очень странно себя вел.
Я не сомневалась – речь идет о Нджубе.
– Бедняжка Майра, – сказала я. – Она без ума от горя. Я иду к ней.
– Я с тобой, – отозвалась Лилиас.
В Рибек-хаусе царил хаос. Мертвого Роже Лестранжа положили в одной из комнат. Майра плакала.
Миссис Прост была на своем посту. Она увидела меня, и по выражению ее лица я поняла – ей стало легче.
– Я рада видеть вас, – сказала она. – Никто не в силах утешить госпожу. Только подумать, что он вернулся домой за смертью.
Нджубу нашли в садах. Он выглядел совершенно сбитым с толку, и глаза его были безумны.
– Он сошел с ума. Несчастный человек. Его мозг не выдержал всего этого, – сказала Лилиас.
– Неужели его осудят? – шепотом спросила я.
– Он совершил убийство, – ответила Лилиас, – как ни смотреть на его действия. Возможно, отомстил, но все равно убийство есть убийство.
Нджуба же бормотал, словно в забытьи:
– Он убил моего сына. Вот пуговица. Она была в руке… сына. От его пальто. Я нашел ее. Он убил моего сына. Зажал ее… в руке. Она была там… когда я нашел его.
Нджубу увели.
Итак, появилось доказательство виновности Роже Лестранжа в убийстве несчастного глухонемого мальчика. Лестранж мог убить только потому, что мальчик знал тайну смерти Маргарет и, не имея возможности рассказать, пытался поведать о ней с помощью своих фигурок. Если Роже Лестранж мог убить жену – и если мог убить маленького мальчика – то ему ничего не стоило представить меня виновницей своих преступлений, тем более что мы теперь были уверены – историями с платочком и газетными вырезками он хорошо подготовил для этого почву. Он подготовил для меня ловушку… которой воспользовался бы при первой необходимости, словно змея, выжидающая удобный момент для нападения.
Бедная Любан была вне себя от горя. Все мы старались утешить ее. Майра была рядом с нами. Любан потеряла сына, и теперь ей грозила утрата мужа; правда, без мужа осталась и Майра. По иронии судьбы несчастная женщина любила человека, который замышлял злодейски ее погубить и в то же время очаровывал ее. Но, думается, утешая Любан, она немного приглушала свою боль.
Конец истории поразил всех: на следующий день Пит Шрайнер сделал в своей церкви признание.
Он поднялся на кафедру и стал лицом к своей пастве.
Народу было много – люди пришли возблагодарить Бога за чудесное избавление.
– Свершилось правосудие божье, – возопил Пит Шрайнер. – Я уничтожил Роже Лестранжа. Он заслужил смерть. Он слишком много грешил. Он соблазнил невинную девушку, а потом бросил ее. Я взял эту женщину в жены, чтобы дать имя ее ребенку и спасти честь ее семьи. Господь наставил меня поступить так, а я всегда повиновался его воле. И он же повелел мне уничтожить мерзкого совратителя, прелюбодея, это порождение зла – и негодяй предстоит ныне перед своим создателем. Он будет судим за все содеянное им, и гиена огненная ждет не дождется его. Человека по имени Нджуба обвинили напрасно. Он таил мысль об убийстве в своем сердце. У него были на то причины. Но я, я один уничтожил проклятого грешника. Я послан Богом, и теперь выполнив свою миссию, покидаю сей мир и ухожу туда, где меня ожидает вечная слава.
В мертвой тишине паства выслушала своего пастора. Окончив свою речь, Пит Шрайнер взял ружье и застрелился.
Освобождение Кимберли не означало конца войны, и эйфория очень скоро начала улетучиваться. Удовольствием ходить без страха по улицам и не испытывать голод мы довольно быстро пресытились. Война в стране продолжалась, победы, одерживаемые то там, то здесь, вовсе не означали окончательного поражения буров. Это был упорный народ. Привычные к тяготам и лишениям, буры знали, что сражаются за свой родной дом, и не собирались легко сдаваться.
Буры хорошо понимали, что их армия слабее британской, и потому создавали партизанские отряды, которые совершали дерзкие нападения на расположения английских войск и линии связи, без надежной работы которых невозможно было довести войну до победного конца.
132 
