120 
Он рассмеялся и повел меня к окну.
— Ну, что-то они там сегодня расшумелись, на лугу.
— Да. Наконец-то приступили к работе.
— А результаты для вас очень важны, Керенса?
Я покраснела, на мгновение испугавшись, что ему известна истинная причина. С тех пор как Ким вернулся, глаза его, казалось, стали проницательней, в нем появилась какая-то мудрость, которую я находила привлекательной, но слегка тревожащей.
— Очень важно, чтобы мы смогли опять запустить шахту в работу…
Я велела Дейзи принести вина и особого сдобного печенья, всегда имевшегося у нас в аббатстве для гостей, — традиция, которую я, как и многое другое, принесла с собой в Дауэр Хауз.
Мы сидели за маленьким столиком, потягивая вино; и, оглядывая комнату, он сказал:
— Здесь сейчас поуютней, чем когда я тут жил. Странное чувство, Керенса, возвращаться в дом, который был для тебя родным, и видеть, что теперь он стал домом для кого-то другого, видеть другую обстановку, другие лица, другую атмосферу…
— Я всегда завидовала тому, как вы жили в Дауэр Хауз.
— Я знаю. Это было написано у вас на лице. У вас самое выразительное лицо в мире, Керенса. Вы никогда не умели скрывать свои чувства.
— Опасное свойство. Надеюсь, теперь это не так.
— Какая язвительность! Какая гордость! Никогда не видел никого похожего на вас.
— Я была сердитым ребенком.
— Бедная Керенса! — он рассмеялся. — Помню, как вы стояли в стене… в разломанной стене. Седьмая Девственница. Вы помните, как мы тогда были увлечены этой историей?
— Да. Я потому и пришла посмотреть.
— Мы все пришли. Мы же там встретились.
Я вдруг ясно увидела себя, Меллиору, Джастина, Джонни и Кима.
— Боюсь, что мы вас ужасно дразнили. И заставили очень разозлиться. Я и теперь вижу… как вы показали нам язык. Никогда не забуду.
— Мне бы хотелось, чтобы у вас были какие-нибудь более приятные воспоминания.
— Была еще мисс Карлион на балу. Великолепная, в красном бархате. И еще была та ночь в лесу… Вы видите, Керенса, я помню так много из прошлого. Вы с Меллиорой на балу! Меллиора привела вас без ведома хозяйки! — Он рассмеялся. — Для меня в этом была вся прелесть бала. Я всегда находил их занудными. Но тот бал… не забуду никогда. Я часто смеялся над тем, как Меллиора обеспечила вам приглашение…
— Мы всегда были как сестры.
— Я этому рад.
Он поглядел себе в бокал, а я подумала: «Если бы только знать, что я свободна. Когда он узнает, что я свободна, то скажет мне, что любит меня».
Ему хотелось поговорить о прошлом. Он заставил меня рассказать о том дне, когда я стояла, готовясь к найму на Трелинкетской ярмарке, и как явилась Меллиора и наняла меня. Я рассказала дальше, как печально умер его преподобие Чарльз Мартин и как мы оказались без гроша.
— Ни я, ни Меллиора не могли расстаться друг с другом, поэтому я стала камеристкой, а Меллиора — рабочей лошадкой старой леди.
— Бедная Меллиора!
— Жизнь была нелегкой для нас обеих.
— Но вы-то всегда умели позаботиться о себе.
Мы вместе рассмеялись.
Теперь пришел его черед говорить. Он рассказал об одинокой жизни в Дауэр Хауз. Он был привязан к отцу, но поскольку тот всегда был в море, то мальчика оставляли на попечение слуг.
— Я никогда не чувствовал, что у меня действительно есть дом, Керенса.
— А вам хотелось иметь свой дом, свой очаг?
— Я не знал тогда, но, конечно, хотелось. А кто же этого не хочет? Слуги были добры ко мне… но это не то. Я много раз бывал в аббатстве и был им очарован. Я знаю, какое у вас чувство к нему… потому что тоже ощущаю нечто похожее. В нем что-то такое есть. Может быть, нас привлекают легенды, которыми обрастают такие дома. Я часто говорил себе, что когда вырасту, то сколочу состояние и буду жить в таком доме, как аббатство. Мне был нужен не так сам дом, как все, что с ним связано. Я жаждал стать членом большой семьи. Видите ли, я одинок, Керенса. Всегда был одинок, и моей мечтой было иметь большую семью… чтобы она росла и ширилась.
— То есть вы хотите жениться, завести детей и стать важным старым джентльменом в окружении внуков и правнуков?
Я улыбнулась, потому что это было и моей мечтой. Разве я не представляла себя важной старой леди из аббатства? Теперь я представила нас вместе, Кима и меня, состарившимися. Безмятежные и счастливые, мы смотрели бы, как играют наши внуки. Тогда я не буду заглядывать вперед, а стану оглядываться назад… на жизнь, которая дала мне все, что я у нее просила.
120 
