90 
Лукас сказал:
— Я не видел тебя весь день. Сегодня днём я тебя искал.
— Я ездила в Пэрриваль Корт.
— В Пэрриваль Корт?! — изумлённо повторил он.
— Да… По правде говоря, я собираюсь там работать.
— Что?!
— Гувернанткой. У леди Пэрриваль есть дочь… Кейт. Я собираюсь стать её гувернанткой.
— Зачем это?
— Ну, это всё-таки дело, и…
— Какая глупая мысль! — Он обратился к Карлтону, который мрачно смотрел в тарелку. — Ты слышал? Розетта собирается поехать в Пэрриваль Корт и стать там гувернанткой!
— Ды, слышал, — сказал Карлтон.
— Разве ты не считаешь, что это бред?
Карлтон кашлянул.
— Я начинаю работать в понедельник. Я хочу найти какое-нибудь дело и решила, что это — неплохое начало, — объявила я.
Лукас потерял дар речи. Как только мы поели, он утащил меня в гостиную.
— Я хочу поговорить, — сказал он.
— Да?
— Об этой глупости…
— Это не глупость! Это вполне разумно. Я хочу что-нибудь делать!
— Ты могла бы найти множество дел. Если тебе так хочется присматривать за детьми, то чем тебе не нравятся наши двое?
— Это не одно и то же, Лукас…
— То есть как это — не одно и то же? Ты хоть понимаешь, на что ты идёшь?
— Если это будет невыносимо, я всегда могу уйти.
— Этот дом! В нём что-то не так. И ты — там! Я просто не могу это себе представить.
— Множество молодых женщин становятся гувернантками.
— У тебя нет должной квалификации.
— А у скольких из них она есть? Я получила приличное образование. Я могу кое-чему учить.
— Это абсурд! Скажи мне, Розетта, зачем тебе это? Должна быть какая-то причина!
Я несколько секунд молчала. Как мне хотелось всё ему рассказать! Я импульсивно призналась во всём няне Крокет — но перед этим я убедилась, что она эмоционально втянута в эту историю. Было очевидно, что тогда я совершила правильный шаг. Я колебалась. Но я не была уверена в Лукасе. Он должен бы испытывать благодарность к человеку, который спас ему жизнь, но Лукас — спокойный реалист. Я не могла предсказать, как он решится действовать.
Он сам ответил на свой вопрос:
— После того, что ты пережила… Естественно, что тебе кажется, что жизнь твоя переменилась. Здесь всё кажется скучным… Вполне предсказуемо. Ты ищешь перемен. Считаю, что именно это заставило тебя совершить этот нелепый шаг. Тебе надо, чтобы что-то происходило. Прекрасно. Выходи за меня замуж.
Я расхохоталась:
— Право, Лукас! И кто из нас теперь поступает нелепо?
— По-прежнему ты. Я как всегда спокоен и рассудителен. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта мысль.
— Ты меня не любишь.
— А вот и люблю! После меня самого я люблю тебя больше всех в мире.
Это заставило меня снова рассмеяться. Я была рада, что разговор стал таким беззаботным.
— Конечно, я не принимаю твоё предложение всерьёз, — сказала я, — но более странного, наверное, ещё никто и никогда не делал!
— По крайней мере, оно честное.
— Да, не спорю.
— И не такое уж оно странное. Просто люди обычно не говорят правды. Большинство людей страстно себя любят, и когда признаются кому-то в любви, всегда думают о собственных удобствах и удовольствии. Так что видишь — я такой же, как большинство людей, просто я более честен.
— Ах, Лукас, ты очень добрый, но…
— Вовсе я не добрый. И «но»… Так я и знал, что будет какое-то «но».
— Я не могу отнестись к твоему предложению серьёзно.
— Почему? Чем больше я думаю о таком выходе, тем больше он мне нравится. Ты в миноре, как ни смотри… Всё у тебя переменилось. Твоя прямолинейная тётушка вошла в твой дом и изменила его. Ты только что вернулась после совершенно невероятных приключений. Ты не знаешь, куда повернуться. Но ты обязательно что-то предпримешь — что угодно, лишь бы выбраться из унылой ямы, в которую ты попала. Если ты готова стать гувернанткой в доме с несколько странной репутацией, то почему не хочешь выйти за ворчуна, который, конечно, довольно жалкое существо, но тем не менее к тебе привязан и тебя понимает?
— Звучит не слишком романтично.
— А мы говорим не о романах, а о реальности.
Невольно я снова засмеялась, и он засмеялся вместе со мной.
— Ну же, Розетта. Откажись от этой безумной идеи… Или, по крайней мере, подумай о моём предложении. Оно не лишено плюсов. Мы ведь добрые друзья, правда? Мы вместе стояли лицом к лицу со смертью. Я понимаю тебя так, как мало кто может понять. И ты хочешь вернуться к тётушке Мод и её планам?
90 
