69 
Казалось, Карлу Французскому улыбнулась удача, но его подвел климат и нерадивость солдат. Позади них раскинулась Италия, завоеванная ими Италия, они остановились в солнечном Неаполе. Женщины были ласковы, публичных домов хватало, и солдаты решили насладиться отдыхом после утомительного перехода.
Между тем Александр не терял времени даром. Гонцы сновали туда-сюда между Ватиканом и Венецией, в Милан, к королю Испании и к императору Максимилиану.
Александр подчеркивал, что до тех пор, пока все они не станут союзниками, Италия будет оставаться под пятой Франции, что не даст преимущества ни одному из них.
Узнав о заключенном союзе, Карл встревожился. Солдаты позабыли о дисциплине, более того, они порой переставали подчиняться приказам, а многие были больны. Карл вот-вот должен был получить корону Неаполя, когда вдруг понял, что если она ему и достанется, то всего на какую-нибудь неделю, прежде чем враг сумеет одолеть его.
Выход оставался только один — он должен как можно скорее покинуть Италию. Но по дороге ему предстоит встреча с папой, которого он считал организатором союза против него, Карла, он потребует ввести его во владение Неаполем.
Карл выехал из Неаполя и направился на север, но Александр, узнав о его приближении, немедленно покинул Рим, так что, добравшись туда, король нашел Ватикан пустым.
Вне себя от гнева, Карл продолжил свой путь — больше ему ничего не оставалось делать.
Он был обескуражен. Он покорил страну со своими блестящими армиями, правители государств пали перед ним. Потом он захватил Рим, веря в то, что папа римский Борджиа такой же вассал, как и те главы государств, которые признали себя побежденными. Ему так казалось. Но… не было реальностью.
Карл продолжал двигаться вперед, проклиная на чем свет стоит этого хитрого лиса из Ватикана.
Александр, приехав в Перуджу, нашел тамошнюю жизнь весьма занятной. Он снова убедился в правильности своей стратегии. Как и раньше, когда умирал его предшественник, Каликст. Тогда он тоже выжидал, спокойный, готовый на компромиссы; теперь, как тогда, враги оказались в его руках.
С ним были Джулия и Чезаре; но не было той, по которой он так скучал, — его любимой дочери.
— Лукреция должна приехать сюда к нам, — сказал он Чезаре. — Мы слишком долго живем вдали друг от друга.
Чезаре улыбнулся при мысли о возможности скорой встречи с сестрой. Он почувствовал себя счастливым. Отца очень позабавило приключение сына. Может, он начинал понимать, каким великолепным полководцем станет Чезаре? Ведь он вел себя совсем не так, как подобает кардиналу, когда вступил в единоборство с солдатами или задумывал побег из плена.
Чезаре исполнилось двадцать; он возмужал, а папе, при всей его невероятной силе и здоровье, было уже шестьдесят три года.
Чезаре мечтал о том времени, когда отец попросит его совета и когда он, Чезаре, сам будет принимать решения.
Теперь же между ними царило полное согласие, потому что оба решили вызвать Лукрецию к себе в Перуджу.
Джованни Сфорца, вернувшийся в Пезаро, не обрадовался письму папы.
Он ворвался в комнату Лукреции, где она распоряжалась упаковкой вещей перед отъездом.
— Ты никуда не поедешь, — сказал он.
— Не поеду? — Она просто не могла в это поверить. — Но ведь так велел отец.
— Я твой муж. И я скажу, куда тебе ехать, а куда нет.
— Джованни, ты не имеешь права мешать мне.
— Имею и помешаю.
Он был смел, но только потому, что знал, сколько миль разделяют Пезаро и Перуджу. «Бедняга Джованни!.. — думала Лукреция. — Его никак не назовешь отважным человеком».
И в то же самое время она ощутила тревогу, потому что тоже подумала о расстоянии, отделявшем Пезаро от Перуджи.
Джованни был слабым человеком и поэтому всегда стремился показать свою силу, когда считал момент подходящим.
Он повернулся к слугам:
— Вытащите платья графини, — велел он, — и повесьте туда, где они должны находиться.
После чего повернулся и вышел из комнаты.
Лукреция не стала негодовать и поднимать шум. Она была дочерью своего отца и прекрасно знала, какова сила дипломатии. Она была убеждена, что после короткой задержки отправится в Перуджу. Так что она только печально улыбнулась и села писать письмо отцу.
Джованни настоял на своем. Он понимал необходимость сделки. Его держали в бедности и считали ничтожеством. Но раз уж он муж Лукреции, Борджиа должны помнить, что нужно относиться с уважением к нему, Джованни, и они должны понять, что он имеет над дочерью папы и своей женой некоторую власть.
69 
