65 
Это… это будет тоже вынужденное падение, право сильного. Капитан так очарователен, так хорош собой…
Но напрасно ждала она прихода Ива д'Аллегра, бравый капитан в это время сочинял послание к папе, в котором говорилось, что красавица Джулия — его пленница и что требуется три тысячи монет, если он хочет, чтобы Джулия благополучно вернулась в Рим.
Узнав о положении Джулии, папа едва не сошел с ума от волнения, в тревоге, как бы его возлюбленной не причинили зла. Он поспешно собрал деньги и немедленно отправил их капитану. После чего, дрожа от нетерпения, понял, что не сможет спокойно ждать в Ватикане ее возвращения.
Он должен отправиться встречать ее. Неважно, что французы совсем близко, неважно, что весь мир станет смеяться над страстью старика к юной женщине, все равно он не мог остаться в Ватикане. Ему немедленно надо было встретить Джулию.
Папа вел себя, как двадцатилетний юноша. Он приказал сшить себе новую роскошную одежду. Он надел черный камзол с золотым позументом, талию обхватывал испанский кожаный пояс, украшенный драгоценными камнями, с пояса свисали меч и кинжал. На ногах были сапоги, на голове красовался надетый по моде бархатный берет.
Он отправился в путь, чтобы приветствовать Джулию и доставить ее в Рим.
Джулия была счастлива видеть его. Она чувствовала себя униженной при воспоминании о связи с Орсино и задетой поведением Ива д'Аллегра, но теперь перед ней стоял Александр, самый могущественный человек в Италии и, несмотря на все последние слухи о нем, он оставался ее самым пылким и преданным любовником.
— Джулия, любимая моя! — воскликнул папа.
— Ваше высокопреосвященство! — покорно произнесла Джулия.
И если бы даже вся Италия стала смеяться над святым отцом, который был одет, как испанский дворянин, и вел себя, словно двадцатилетний юноша, Александр не обратил бы на это ни малейшего внимания. Его положение казалось ненадежным, французы стояли почти у ворот Рима, ему предстояло бороться за свой трон, но все это представлялось незначительным человеку, обладавшему умом стратега. Он был счастлив обнять вернувшуюся возлюбленную, а она радовалась своему возвращению, отвергая ради Александра более молодых поклонников.
Оставалось одно — следовало вернуть домой в Рим Лукрецию.
Скучая в замке мужа в Пезаро, Лукреция ждала новостей. Иногда приходил странствующий монах, прося милостыню, иногда приезжал с письмом гонец от папы. Лукреция с радостью принимала подобных гостей, с жадностью слушая их рассказы, — она чувствовала себя изолированной от всего мира горами, окружавшими Пезаро.
Она узнала, что конфликт разгорается, что Карл Французский находится на пути в Рим; она услышала о пленении Джулии и ее освобождении и о той готовности, с которой Александр уплатил за нее выкуп. Она услышала о том, как ее отец торопился встретить свою возлюбленную, нарядившись, словно знатный испанский молодой сеньор, и как счастлив он был снова обнять Джулию.
Должно быть, люди смеялись над ее отцом. Лукреция не станет. Она часто садилась у окна, глядя на гладь моря и завидуя Джулии, сумевшей внушить ее отцу такую страсть, и думая о том, насколько не похож Александр на человека, за которого она сама вышла замуж.
В Риме нельзя было найти никого, кто оставался бы более спокойным, чем папа, когда он думал о французах и их маленьком короле со своей победоносной армией и об итальянцах, охваченных желанием играть в солдатики, а не воевать по-настоящему.
Чезаре оставался в это трудное время рядом с отцом, лишившим сына возможности и удовольствия выступить против французов. Чезаре не упускал случая подчеркнуть, что отец сам будет нести ответственность за дальнейшие события, стараясь убедить Александра, что есть по крайней мере один человек, готовый оказать сопротивление армиям Карла Французского.
Он смеялся, хотя смех его был полон печали, и сжимал кулаки.
— Как же! Я обречен служить церкви. Я, который должен спасти Рим, всю Италию и тебя самого от унижения, не могу начать борьбу.
— Мой дорогой сын, — журил его Александр, — ты слишком нетерпелив. Давай не будем спешить. Война еще не окончена.
— Ваше святейшество знает, что французы захватили Чивитавеккья и через несколько дней будут у ворот Рима.
— Конечно, знаю, — бросил папа.
— И вы намереваетесь оставаться здесь, чтобы король мог захватить вас в плен и навязать вам свои условия, на которые вы вынуждены будете согласиться?
65 
