Последние отзывы

  123  

Я могла понять ее, так как знала, что для нас значат восхищение и любовь молодых мужчин. Я продолжила свои отношения с Кристофером Блаунтом, который вернулся из Нидерландов более умудренным, более властным и любвеобильным, чем уезжал туда, но все эти качества импонировали мне. Я позволяла ему владеть собой, и мы продолжили наши любовные отношения, которые представляли для меня романтику и интерес уже тем, что необходимо было скрываться.

Я опасалась за него в случае, если наш роман раскроет Лейстер, того же опасался и он, однако это только придало страсти нашим отношениям.

Тем временем Эссекс все более вызывал зависть мужчин двора, и в особенности Уолтера Рейли, который чувствовал, что его обошли. Рейли был старше Эссекса и много умнее. Он льстил королеве, но мог сказать и правду тогда, когда находил это выгодным. В придачу к цветущему внешнему виду, который немедленно привлек королеву, он обладал еще и многими талантами и проницательностью. Она называла его «моя Вода», и это ласковое прозвище было показателем ее любви к нему.

Старые фавориты также оставались при дворе и также томились завистью. Бедный Хэттон, как и Роберт, стремительно старел, то же можно было отнести и к Хинеджу, но в силу ее преданности им за то, что когда-то они служили ей, она оставила их при себе. Она была почти так же преданна им, как и Роберту, за исключением того, что знали все при дворе: никто и никогда не мог занять в ее сердце места, принадлежавшего Лейстеру, любовнику ее юности – ему она была верна всегда.

Эссекс и дочери приносили мне небольшие придворные анекдоты, которые я очень любила. Пенелопа была в восторге, что ее брат – фаворит королевы, и заверяла меня, что вскоре он настоит на том, чтобы я была принята.

– Я не желала бы вернуться на таких условиях, – сказала я.

– Миледи, вам следовало бы согласиться на любые условия, – возразила Пенелопа. – Вам никогда уже не доверят важного поста, но я не вижу причины, почему бы вам не быть при дворе как графине Лейстер.

– Удивляюсь, как она любит обнародовать свою ревность, – произнесла я.

– Она расцветает на ревности, – сказала Пенелопа. – Хэттон подарил ей оправленное в золото ведерочко и черпак с припиской, что она может в любой момент пользоваться водой, что находится под рукой, намекая на Рейли, конечно. Представляешь, что она ответила Хэттону? Что он может быть уверен: вода никогда не зальет ее берегов, поскольку он сам знает, насколько ей дорог ее барашек. Она любит, когда борются за ее расположение. Это помогает ей забыть отражение в зеркале, которое так злит ее, потому что не льстит, как ее фавориты.

Я спросила Пенелопу, как складывается ее жизнь и она, пожав плечами, отвечала только, что вечно беременна и однажды, пожалуй, скажет лорду Ричу, что более не намерена становиться беременной, так как дала ему достаточно детей.

Ее частые беременности не состарили ее и не ухудшили ее здоровья, она была все так же свежа и прекрасна, как всегда, и мне временами хотелось посвятить ее в свой роман с Кристофером.

Она рассказывала, что Рейли – первейший соперник Эссекса и нужно предупредить нашего Роберта, чтобы он не был слишком откровенен с королевой и пользовался своим прямодушием лишь тогда, когда это бывало ей приятно и когда она испрашивала прямого ответа.

– Мы пойдем в таком случае против его натуры, – сказала я, – это то, чего он никогда не сделает.

Мы говорили об Эссексе с большой любовью, ибо Пенелопа так же была преданна брату, как и я – сыну. Мы обе очень гордились им.

– Но Рейли умен настолько, – добавила она, – насколько наш Робин никогда не будет. Он постоянно ищет своей выгоды, выпрашивая у королевы каких-то благ. Однажды она спросила его, когда он перестанет, наконец, быть нищим. Он довольно резко ответил, что только тогда, когда она перестанет быть благодетельницей. Она засмеялась от всей души. Ты же знаешь, как она любит остроумие. От Робина этого ждать тщетно. Одного я боюсь: он может переоценить свою привлекательность. И тогда случится беда.

Я ответила, что ничего страшного нет, ибо, когда ее фавориты переступают дозволенную черту, она прощает их. Есть пример Лейстера.

– Но другого Лейстера нет и не будет, – трезво сказала Пенелопа.

И я знала, она права.

Я все более влюблялась в Кристофера. Я находила его интересным, но теперь он уже не так благоговел передо мной, обнаружив, что я нуждаюсь в нем столь же, сколько и он – во мне.

  123