57 
– А машина сказала правду?
– Вовсе нет! – засмеялся Севран. – Супруге пришлось доказывать, что железяка ее оклеветала! Вышла целая трагедия… И это не единственный случай. Чуть какое затруднение, люди бегут крутить ручку… Честное слово, машина меня превзошла.
– А чего вы в сущности хотели?
– Построить бесполезный механизм. Я хотел воздвигнуть памятник во славу механике! И чтобы почтить ее красоту, я хотел, чтобы машина была бесполезна, чтобы главным назначением ее механизма было работать и чтобы, глядя на нее, можно было сказать: «Она работает!» Слава движению и слава бесполезному и нелепому! Слава рычагу, который толкает, слава колесу, которое крутится, слава поршню, который давит, валику, который вращается! А все ради чего? Чтобы толкать, крутить, давить и вращать!
– И в конце концов бесполезная машина пригодилась, не так ли?
Луи, слушая речи инженера, отдыхал и забивал шар за шаром. Севран весело болтал, опершись на кий, и забывал об убитом псе.
– Вот именно! Это фабрика ответов на наболевшие вопросы! Поверьте, к нам за ними едут отовсюду, за двести километров! Не затем, чтобы на нее поглядеть, Кельвелер, а чтобы задать вопрос!
Луи выиграл первую партию, Севран попросил дать ему отыграться и заказал стаканчик белого вина. Народ из бара постепенно подтягивался к бильярдному столу, чтобы следить за игрой. Люди подходили и уходили, делали замечания, а также спрашивали у инженера, что ответит его машина. На улице по-прежнему лил дождь. К пяти часам Луи осталось забить лишь седьмой шар.
– Не поддается седьмой, – заметил один из зрителей.
– Последний, с ним всегда так, – отвечал другой.
– Гадская игра этот американский бильярд. В начале шары везде, разве что косой не забьет. А чем дальше, тем сложнее, и только тогда понимаешь, что ты тупее, чем на самом деле. А во французском сразу понимаешь, какой ты тупой.
– Французский бильярд труднее, зато честнее, – вставил еще кто-то.
Луи улыбался. Седьмой шар ускользнул от него в третий раз.
– Я ж тебе говорил, не поддается седьмой, – повторил болельщик.
Севран прицелился и дуплетом загнал седьмой шар в лунку.
– Отличный удар, – похвалил Кельвелер. – Уже почти пять. У вас есть время на решающую партию?
Лина подошла к столу и села на скамью зрителей. Севран бросил на нее беглый взгляд.
– Я пойду к Лине, пусть кто-нибудь меня заменит.
Он сел рядом с женой и обнял ее за плечи под неусыпным взором Марка, который всегда наблюдал, как другие ведут себя с женщинами. Ему казалось, что он положил бы руку не так, а по-другому. Так нежнее. Дарнас не обнимал Полину. Похоже, она не нуждалась в поддержке. Луи начал партию с хозяином «Ночной красавицы» Лефлёшем. С ним было легче, широкоплечий здоровяк прекрасно сражался с западным ветром, но не с бильярдным шаром. Антуанетта напомнила ему, чтобы был поосторожней с зеленым сукном и, черт подери, не ставил стакан на бортик.
– А вот и полиция, – вдруг подал голос Марк.
– Продолжайте, – сказал Луи, не поднимая головы.
– Они к вам? – спросил Лефлёш.
– Похоже, – ответил Луи и, прищурив глаз, склонился над столом.
– Зря вы тут всех перебаламутили. Правду Рене только что сказал: посеешь ветер – пожнешь бурю, приятель.
– Если это правда, год будет удачный.
– Может, и так, только Пор-Николя все-таки вас не касается.
– Но вы же ходите в Ирландское море, Лефлёш.
– Это другое дело, туда я хожу за крупной рыбой, у меня выбора нет.
– Ну вот и я так же, за крупной рыбой. У нас одна работа, и у меня нет выбора, я сам рыба.
– А оно того стоит?
– Говорят же тебе, – вмешался Севран.
– Тогда ладно, – согласился Лефлёш, почесывая щеку кончиком кия. – Раз это одно и то же, тогда другое дело, я молчу. Ваша игра.
Лейтенант Геррек вошел в игровой зал и терпеливо наблюдал за партией. У Лефлёша посинела щека там, где он ее чесал, у Луи через полтора часа игры темные пряди волос упали на лоб, рубашка наполовину выбилась из брюк, рукава были закатаны до локтей. Вокруг бильярдного стола неподвижно стояли и сидели, кто с бокалом мюскаде в руках, кто с сигаретой, около дюжины мужчин и женщин. Позабыв об игре, они разглядывали полицейских из Кемпера. У низкорослого Геррека было худое лицо, тяжелые черты, непроницаемый взгляд, волосы светловатые, короткие и жидкие. Луи положил кий поперек стола и пожал ему руку:
– Луи Кельвелер, рад познакомиться. Вы позволите, я закончу партию? А то я уже одну проиграл.
57 
