Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
82 
Ярослав медлил говорить о деле, еще неуверенный, стоит ли афишировать свое знакомство с Матвеевым. На сей раз у Царевой, помимо традиционных сластей, были приготовлены бутерброды с колбасой и сыром. Она проследила взглядом, как Ярослав потянулся за одним из них.
– Я подумала: это посущественнее печенья. Угадала?
– Спасибо, угадала!
– Знаешь, я совсем не соображала, когда всучивала тебе эту тетрадку, – вернулась она к волновавшей ее теме, – так было плохо! Я ведь в тот день голос его услышала.
– Услышала голос?!
– Да… А! Ты решил… Нет, не в том смысле! Мне рассказал… общий знакомый, что на Григория напали бандиты, разбили голову. Я вставила в телефон другую симку: у меня, случайно так получилось, есть запасная. Он не знает другого номера. Позвонила. Сначала по домашнему – не подошел. Совсем расстроилась: подумала, может, в больнице. Потом – по сотовому. Послушала, как он отвечает «алё» и прочее. Он долго старался, чтобы услышать кого-нибудь, и довольно бодро. Я бы даже сказала, жизнерадостно. Раньше я думала, что он именно меня так приветствует… Короче, поняла, что с ненаглядным все в порядке. Дальше сценарий, как ты понимаешь, предполагает сопли и вопли. Так что извини, была неадекватна!
– Я думаю, даже психолог порой должен поплакаться в первую попавшуюся жилетку, – ответил банальностью Ярослав.
– Если бы первую! – самокритично улыбнулась Царева. – Опять же, как профессионал, я знаю: чтобы освободиться от прошлого, нужно вспомнить и оплакать все, отпустить каждую подробность, каждый эпизод. Вне зависимости от того, каков характер прошедших событий: приятные они были сами по себе или травмирующие.
– А если это… катастрофа? – Ярослав подался вперед. – Глобальный катаклизм?
– Да, тот же принцип. Чтобы боль прошла, нужно сначала вытащить из памяти все, что запинал туда, когда было нестерпимо об этом думать. Как правило, психотравма плохо заживает, когда к событиям по сути своей ужасным добавляются стыд, чувство вины.
Ксения замолчала и выжидательно посмотрела на собеседника: мол, готова отвечать на вопросы, сколько понадобится!
А Ярославу было не до вопросов! Ему бы впору сесть перед Царевой и исповедаться ей в свою очередь! «Стыд, чувство вины» – колокольным звоном отдавались в голове слова. Он не в силах ни думать о чернобыльской трагедии, ни говорить о ней; он бежит от воспоминаний. Иногда ему снятся сны, от которых он просыпается с криком и вновь бежит: в работу, такую трудную, такую благородную и нужную людям… Он тогда так грамотно себя вел. Он спас сестру. Только он ведь уехал, бежал, а другие остались в отравленном городе. Он спасал и собственную шкуру. Стыд и вина.
– Нужно обязательно себя простить, – тепло, но твердо сообщила Ксения, будто услышала и приняла его «исповедь». Ее взгляд мягко ласкал лицо Ярослава. – Это главное и единственное условие исцеления! Чаще всего объективно человек мало что мог сделать для других. Например, ребенок всегда думает, что мог спасти своих родителей.
Ярослав вздрогнул и с недоумением воззрился на Ксению.
– От развода, например, – добавила та, будто нарочно старалась убаюкать его бдительность: я, мол, не о тебе, я так, вообще рассуждаю, – от болезни, от безвременной гибели.
Обтекаемые слова стали колючими и конкретными. Они все-таки догнали Ярослава и камнем упали в его сердце.
– Но ведь, если рассудить здраво, – добавила Ксения, – это не так! Бывает и хуже: человек струсил, сбежал. Но значит, в тот момент не мог поступить иначе!
– Так можно оправдать дезертирство, подлость. – Ярослав решил окопаться на рубеже отвлеченных рассуждений.
– Я думаю, подлец не испытывает чувства вины. А остальное… Поработал над собой – стал другим человеком. Тот, кто поступил плохо, перестал существовать. Это уж не открытие психологии. Тут можно вспомнить и постулаты христианства, и обычную юриспруденцию…
Ровная, уютная, успокоительная речь Ксении плыла куда-то мимо оглушенного Ярослава. Как у них, психологов, все просто: возьми да перестань чувствовать себя виноватым!
– Разумеется, не так все просто, – подхватила Ксения. Одно слово: женщина! Ведьма там, не ведьма… – Я вот тоже все никак не прощу себя за некоторые глупости, которые наделала в своей жизни!
Ярослав обрадовался возможности увернуться от обсуждения больной темы.
– Ты про историю с музыкальным магазином?
– Не только. – Царева задумалась. – Григория я все-таки отпустила за эти дни. Ты мне очень помог, Ярослав!
82 
