35 
— А кто еще?
Ребус покачал головой:
— Проваливай-ка отсюда, да поскорее.
— Я могу помочь, — предложил Кафферти. — Я знаю кое-кого…
— Неужели? Может, Тревор Гест тебе знаком?
Кафферти секунду подумал, прежде чем признать себя побежденным.
— А как насчет автомастерской Кьоу?
Кафферти набычился:
— Ребус, ведь я могу многое выяснить. У меня есть контакты в таких местах, о которых тебе и подумать-то страшно.
— Меня пугает все, что связано с тобой, Кафферти: страх замараться, наверное. А что ты так разволновался из-за Коллера?
Кафферти не мог отвести глаз от бутылки.
— У тебя найдется еще стакан? — наконец спросил он.
Ребус пошел на кухню за стаканом, а вернувшись, обнаружил, что Кафферти читает записку, которую Мейри приложила к пакету.
— Вижу, мисс Хендерсон оказывает тебе помощь, — с холодной улыбкой произнес Кафферти. — Я сразу узнал ее почерк.
Ребус молча плеснул немного виски в стакан.
— Лично я предпочитаю солодовые сорта, — поморщился Кафферти, поднося стакан к носу. — А чем тебя заинтересовала «Пеннен Индастриз»?
Ребус пропустил вопрос мимо ушей.
— Ты собирался рассказать мне про Сирила Коллера, — Кафферти осмотрелся, ища глазами, куда сесть.
— Не смей садиться, — рыкнул Ребус. — Ты здесь не надолго.
Кафферти проглотил виски и поставил стакан на стол.
— Вообще-то Сирил интересует меня не так уж сильно, — признался он. — Но когда такое случается… ты же понимаешь, начинают ползти слухи. Кругом уже болтают, что мне объявили вендетту. А это всегда плохо влияет на бизнес. Кто-кто, а ты-то, Ребус, знаешь, что в прошлом у меня были враги…
— Странно, что я никого из них больше не вижу.
— Слишком много развелось шакалов, точащих зубы на добычу… мою добычу. — Произнеся это, он ткнул себя большим пальцем в грудь.
— Стареешь, Кафферти, стареешь.
— Да и ты, Ребус, тоже. Только мой бизнес не предусматривает пенсионного обеспечения.
— А шакалы становятся все моложе и голоднее, так? — язвительно заметил Ребус. — И тебе нужно постоянно показывать, что ты еще в силе.
— Я еще ни разу не уходил с поля боя побежденным. И никогда не уйду.
— Скоро все само собой прояснится. Если ты никак не связан с двумя другими жертвами, то ни у кого не будет оснований считать, что убийца Коллера замышляет свести счеты с тобой.
— Но ведь…
— Ведь что?
Кафферти подмигнул:
— Автомастерская Кьоу и Тревор Гест.
— Кафферти, предоставь это нам.
— Ребус, кто знает, а вдруг окажется, что я смогу прояснить ситуацию с «Пеннен Индастриз»? — Кафферти направился к двери гостиной. — Спасибо за выпивку и легкую физическую разминку. Думаю, еще успею пристроиться в хвосте марша. Я всегда считал нищету одной из основных бед. — Задержавшись, он оглядел прихожую. — Хотя никогда не подозревал, до чего может дойти убожество, — резюмировал Кафферти, выходя на лестничную площадку.
5
Когда Шивон вошла, многоуважаемый Гордон Браун, депутат парламента и министр финансов, уже начал свою речь. Девятьсот человек слушали его, расположившись в Зале Ассамблей на Маунде. В последний раз Шивон была здесь, когда помещение временно занимал шотландский парламент, но теперь парламент переехал в помпезное здание напротив резиденции королевы в Холируде, а Зал Ассамблей снова стал нераздельной собственностью Шотландской церкви, которая совместно с «Христианской помощью»[9] и организовала это вечернее мероприятие.
Шивон пришла в Зал Ассамблей, чтобы встретиться с начальником полиции Эдинбурга Джеймсом Корбином. Корбин, назначенный на эту должность меньше года назад, заменил Дэвида Стретерна. Его назначение всеобщей радости не вызвало. Корбин был англичанин, «выскочка» и к тому же совсем «юнец». Однако он сразу же показал себя практиком, выступающим на переднем крае борьбы с преступностью. Корбин сидел в полной форме с фуражкой на коленях. Шивон знала, что ее ждут, поэтому заняла место поближе к дверям и стала слушать клятвы и заверения, которыми щедро сыпал министр. Когда он объявил о списании долгов тридцати восьми беднейшим странам Африки, раздались аплодисменты. Но, когда они смолкли, Шивон услышала гневный выкрик. Одинокий протестующий поднялся с кресла. На нем был килт. Он задрал подол и показал вырезанный из плаката портрет Тони Блэра, прикрепленный к трусам. Сразу появились охранники, и те, кто сидел рядом, помогли им вытащить недовольного в проход. Пока его волокли к дверям, в зале не смолкали аплодисменты — на сей раз в адрес охранников. Министр финансов, который во время вынужденной паузы приводил в порядок свои бумажки, продолжил речь с того места, на котором его прервали.
35 
