Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
157 
– А как там Кит? – тоже шепотом спросила Дуглесс.
– Сейчас он спит, – ответила Гонория, – А еще он говорил, что кто-то пытался убить его: проплыл под водой, схватил его за ногу и стал тянуть вниз.
Дуглесс отвернулась в сторону: в записках леди Маргарет, найденных в той стене, ясно говорилось что Кит вовсе не случайно утонул в озере, а его убили! Леди Маргарет была в этом уверена!
– Если 6 не вы с вашим знанием, как вернуть его из мира мертвых! – прошептала Гонория.
– Никого я не возвращала ни из какого мира мертвых! – взорвалась Дуглесс. – И не было в этом ни магии, ни ведовства!
Пристально поглядев на нее, Гонория спросила:
– А рука у вас не болит? С ней все в порядке?
– Сейчас в общем-то все хорошо, хотя еще чувствуется некоторая боль, – ответила Дуглесс. – Она… – хотела было продолжить Дуглесс и умолкла, встретившись взглядом с Гонорией. Кто знает, а может, что-то магическое в этом есть?! Ее перебросили в прошлое, и, когда Николас поранил руку, она тотчас почувствовала его боль!
– Вам надо бы сейчас отдохнуть, – сказала Гонория. – И переодеться!
– Нет, я должна побыть с ним, – отозвалась Дуглесс, взглянув на спящего Николаса. – Вдруг он проснется. У него может начаться лихорадка, и рисковать я не хочу! Как по-вашему, леди Маргарет не станет возражать, если я останусь здесь?
– Ну, я полагаю, что после того, что вы сделали, если б вам вздумалось попросить половину владений Стэффордов, леди Маргарет и то не стала бы возражать! – ответила, улыбаясь, Гонория.
– Да нет, я просто хочу, чтобы Николас был в полном порядке! – также с улыбкой ответила Дуглесс.
– Ладно, пойду принесу ваш халат, – сказала Гонория и вышла.
Часом позже Дуглесс, уже успевшая сбросить с себя порванное и грязное платье и снять стальной корсет, нарядившись в красивый новый халат из рубиново-красной парчи, сидела у камина, наслаждаясь теплом. Каждые несколько минут она прикладывала руку ко лбу Николаса. Лоб не был горячим, и, по всей вероятности, температура если и повысилась, то не более чем на несколько десятых градуса.
Глава 17
Тени в комнате стали длиннее, а Николас все еще спал. Служанка принесла еду на подносе для Дуглесс, но Николас и тогда не проснулся. Спустился вечер, она зажгла свечи и продолжала смотреть на него – он так спокойно разметался на постели, темные кудри его так хороши в сочетании с белой кожей лица! Уже много часов она занята лишь тем, что любуется им, и теперь, когда признаков лихорадки как будто нет, можно немного расслабиться и осмотреться.
Спальня Николаса была богато обставлена, как это и полагалось сыну хозяина дома. На полке над камином стояли несколько металлических тарелок и графинов, отделанных золотом и серебром, и Дуглесс, глядя на них, улыбнулась. Теперь она, кажется, начинает понимать, что именно имел в виду Николас, когда говорил, что богатство хранится у него в доме. Хранить деньги таким богачам, как Стэффорды, негде, поскольку банков просто не существует, и, естественно, они переводят часть своего состояния в золото и серебро, изготовляя их этих металлов различные красивые вещи и украшая их драгоценными каменьями! Улыбаясь, Дуглесс дотронулась до кувшина на полке и подумала, что если бы в ее семействе все эти биржевые акции да ценные бумаги были заменены золотыми блюдами, это выглядело бы куда приятнее!
Рядом с каменной полкой тянулся ряд небольших портретов в рамках овальной формы, и все они были исполнены в самой изысканной цветовой гамме. Но из всех запечатленных на портретах Дуглесс узнала только леди Маргарет в ранней молодости: что-то в выражении глаз роднило ее с Николасом. Был еще портрет какого-то пожилого мужчины, нижней частью лица напоминавшего Николаса. «Наверное, это его отец», – подумала Дуглесс. За ним находился миниатюрный портрет Кита, выполненный маслом, а в самом низу – портрет Николаса.
Сняв портрет со стены, Дуглесс подержала его в руках, ласково поглаживая. Интересно, что случилось потом с этими портретами, ко времени наступления двадцатого века? Может, этот вот висит себе где-нибудь в музее с надписью на табличке «Портрет неизвестного»?
С портретом в руках она все ходила по комнате. Возле окна стояла кушетка с разбросанными по ней подушками, и Дуглесс направилась прямо к ней. Она знала, что сиденье у таких кушеток поднимается, и ей было интересно, что же хранится у Николаса. Убедившись, что Николас спит, она поставила портрет на полочку и потянула за сиденье кушетки – оно заскрипело, но не столь уж громко.
157 
