ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  61  

— Зачем? — удивилась Хольт.

— А как же! Анальный Акробат. А также «г», «п», «ф» — гей, гомофил, педераст, фикус. И «в» не забудь — вазелин. И позвони, как что-нибудь найдешь, — веселился Бекстрём.

— Спасибо за совет, — поблагодарила Хольт и положила трубку.

Он ненормальный, решила она.


Веландера не было на месте. Его секретарша сообщила, что он в зарубежной командировке, делает какой-то репортаж, приедет к Рождеству.

Ну вот, разочарованно вздохнула Хольт.

С Тишлером ей повезло больше. Она набрала номер из записной книжки Эрикссона, трубку взял сам Тишлер. Хольт объяснила, в чем дело, и попросила найти время для встречи, хотя она уверена, что господин Тишлер очень занятой человек.

— Прямо сейчас, — сказал Тишлер. — Только дайте мне пять минут — попудрить нос. У вас есть адрес?

Через пять минут она вышла из здания. И опять ей повезло — подвернулась служебная машина, и через десять минут она стояла на пороге его кабинета.

— Пожалуйста, садитесь. — Тишлер показал на старинный стул с подлокотниками, стоявший напротив него у большого письменного стола. Инспектор следственного отдела Анна Хольт — это вы?

— Это я, — призналась Хольт.

Странный мужик, подумала она. Маленький, лысоватый, но очень крепкий, почти квадратный. Глаза внимательные. Смотрит на нее с нескрываемым одобрением, нимало при этом не смущаясь.

— А я Тео. Могу я называть вас Анна?

— Конечно, — слегка улыбнулась Хольт.

Держи, Анна, ушки на макушке, сказала она себе.

— И что я могу для вас сделать, Анна? — спросил Тишлер. — Можете пожелать, чего хотите, потому что я богат как Крез, невероятно талантлив, в высшей степени остроумен, а при необходимости могу быть совершенно очаровательным.

— В таком случае я хотела бы попросить вас помочь мне с этими бумагами. — Она положила на стол картонную коробку с личными вещами Эрикссона.

— Предложение не слишком заманчивое, — вздохнул Тишлер, — но с чего-то надо начинать. Надеюсь, личные записи Челя не повлияют отрицательно на нашу с вами совместную жизнь… Я забыл спросить, может быть, вы хотите что-нибудь выпить? Шампанское, обычное вино… Стакан родниковой воды?

— Позже, — улыбнулась Хольт. По-своему он неотразим, решила она.

— О! — шутливо воскликнул Тишлер. — Позже лучше, чем никогда. Луч надежды рассеивает мрак в моей несчастной и одинокой душе. А что касается записей, — продолжил он серьезно, — это всего лишь навязчивая идея Челя — пересчитывать результаты биржевых операций. За эти годы он показывал мне сотни подобных расчетов, но, если вы просмотрите все его папки, непременно найдете наши счета с абсолютно теми же цифрами… Если не найдете, дайте мне разрешение прокурора, и через пять минут получите распечатку.

— Не надо, спасибо, — поблагодарила Хольт. — Вы подтвердили мою догадку.

— Гармония душ, — влюбленно вздохнул Тишлер, — вот это и называется — гармония душ.


Записная книжка с телефонами тоже не потребовала много времени.

— Вот этот номер в Юртхагене — это его мать, — объяснил Тео. — Хотя она умерла несколько лет назад.

— А вы когда-нибудь ее видели?

— Как-то наткнулся на них с Челем в городе. Они шли к врачу в частную клинику на Уденплане. Ей тогда было за восемьдесят. Она была уже далеко не юной девушкой, когда родился Чель.

— И какое у вас сложилось о ней впечатление?

— Жутковатая старушенция. — Тишлер весело улыбнулся. — Я поговорил с ней минут пять, и этого было вполне достаточно.

— Что вы имеете в виду?

— Можно сказать, она держала своего мальчика не в ежовых рукавицах — в железных тисках. Идеальная иллюстрация доминантной матери. Не нужно быть психологом, и так все ясно. А тиски какие надежные! У него до сих пор в книжке ее телефон, хотя она давно умерла.

— А вам не известно, случайно, кто был отец Эрикссона?

— Нет, — сказал Тишлер, — но мне кажется, что она убила его и съела сразу после соития.

— Вот как, — сказала Хольт.


Когда Тишлер добрался до фотографии «банды четырех», он обрадовался, как школьник. Очаровательно, подумала Хольт, просто очаровательно.

— Это мы: я, Стен и Чель. Дама с косичками — моя прелестная маленькая кузина. Тогда как раз у нее был период Пеппи… А снимок сделан у моих родственников, у них «летний рай» на Вермдё совершенно в духе Августа Стриндберга, особенно по части семейных отношений.

  61