Особенно,... 
120 
— A, Monsieur! — взвизгнула герцогиня. — Щеголял в Вегсале своими напудгенными щеками и слипшимися от кгаски гесницами.
— А его одежда — вся была усыпана бриллиантами!
— И пги всем пги этом… — Пигаль засунула язык за щеку. — А как же аббат?
— О, аббат! — простонала графиня. — Ты помнишь, как было в исповедальне? Стоишь на коленях и усердно каешься, а сквозь решетку ясно видишь, как блестят его алмазные серьги.
— Ах! — вздохнули в едином порыве подруги. — Мужчины!
— Кстати о мужчинах. Я должна бежать, догогая, или я опоздаю. Вскоге ко мне домой пгидет пагикмахег, а потом я встгечаюсь с тогговцем на площади в Ковент-Гагдене. Он должен пгодать мне пагу магтышек — вместо моего бедного Джогджа.
— Джорджа?
— Моей бедной умегшей белки, догогая. Забыла? Мой догогой Джогдж. — Она поцеловала графиню, оставив на ее щеке алый мазок.
Элпью скорым шагом шла по улице в Сити, пробираясь между луж и комьев застывшего навоза. Началась оттепель, от грязи все почернело. Стадо овец переходило через Уорик-лейн, направляясь на Ньюгейтский рынок. Сыщица миновала ларьки, торговавшие съестным, и женщин с лотками, громко зазывавших покупателей. Она шла в Ньюгейтскую тюрьму, надеясь хоть что-нибудь узнать. Оступившись на большой выбоине, Элпью налетела на высокого, крупного мужчину.
— Простите! — воскликнула она и пошла дальше. Но на плечо ей легла тяжелая рука.
Элпью подняла глаза. Это был Подлец.
Она бросилась бежать. Он помчался за ней.
Элпью то выбегала на мостовую, то возвращалась обратно на тротуар, петляя среди ларьков с едой. Он то и дело нагонял ее и хватал за одежду. Элпью нырнула в переулок, сбив с ног носильщика с высоченной стопкой корзин, которые удачно перекрыли дорогу. Раздался хруст, и послышался залп ругательств, выпаленных носильщиком, но затем грохот тяжелых сапог за спиной возобновился. Элпью резко свернула в еще более узкий проулок, пробираясь среди наваленных кучами отбросов. Шаги стихли. Может, он упал, а может — сдался. Не сбавляя скорости, Элпью выскочила на большую улицу.
И очутилась перед ухмылявшимся Подлецом, который своими огромными толстыми пальцами стал подталкивать ее назад в проулок.
— У меня для вас сообщение. — Он наклонился и схватил ее за ленты, шедшие по вырезу лифа. — Держитесь подальше от дела Уилсонов. Пусть свершится, что должно.
Извернувшись, Элпью попыталась убежать, но он без труда поймал ее за руку. Потом, отпустив ленты, взял ладонь Элпью и распластал ее пальцы.
— Я могу переломать их все до одного. — Он сделал резкое движение, отчего косточки одного из пальцев громко затрещали. Элпью вскрикнула.
На них стали оборачиваться прохожие.
— Сварливых жен что ли не видали? — крикнул он им с усмешкой. Люди пошли дальше. Элпью плюнула ему в лицо. Не обращая внимания на медленно стекавшую по правой щеке слюну, Подлец наклонился и прошептал ей на ухо, приблизившись настолько, что Элпью чувствовала его горячие, влажные губы на своей коже: — Вы слышали, что я сказал, мистрис Элпью?
Элпью кивнула и постаралась изобразить раскаяние.
— Да. Я оставлю ее в покое.
Он растянул губы в ленивой, но устрашающей улыбке.
— Хорошо. — Но не отпустил ее.
Элпью решилась: не рискнешь — ничего не узнаешь.
— Ты же должен быть в тюрьме, — заявила она. — Как ты оттуда сбежал?
— Я и не думал бежать. — Подлец презрительно рассмеялся. — Меня отпустили под залог.
На лице Элпью отразилось недоумение. Подлец явно был горд произведенным эффектом.
— Это мне друзья помогли. Важные друзья, — усмехнулся он. — Старинный закон, называется «неподсудность светскому суду». — Клацнув зубами, он вытер о камзол руки, словно запачкался от прикосновений к Элпью. Потом ущипнул ее за подбородок. — Не вешай нос, надутая киска! — Развернулся и пошел прочь.
Элпью хотела было пойти за ним, попытаться выяснить, где он живет, или что-нибудь, что привело бы к его хозяйке. Но это было слишком опасно. Учитывая, что никто не знал, где она, и что до казни миссис Уилсон оставалось меньше суток, Элпью решила придерживаться своего изначального плана.
Она торопливо пошла к тюрьме. Там она никого не знала, и удобной решетки, через которую можно было бы вызвать заключенного, не было. Элпью покричала у калитки, но никто не появился. Она обошла вокруг тюрьмы, дивясь причудливым украшениям внешней стены: тосканские пилястры, статуи, зубцы.
120 
