23 
– Вы это о чем? О том, что мы двигаем ящики? – уточнил Тони.
– Именно так, – кивнул Минна. – Такая двигательная работа. Когда вы работаете на меня, это так и называется. Вот, посмотрите-ка. – Встав, он сунул руку в карман и вынул оттуда скрученные рулончиком двадцатки и маленькую стопку белых карточек. Несколько мгновений Минна смотрел на бумажные купюры, а потом вытащил из рулончика четыре двадцатки и всем нам раздал по одной. Это были мои первые двадцать долларов. Потом он дал каждому из нас по карточке. На ней было написано: «ДВИГАТЕЛИ Л amp;Л. НЕ БЫВАЕТ МАЛЕНЬКОЙ РАБОТЫ. БЫВАЕТ СЛИШКОМ БОЛЬШАЯ. ДЖЕРАРД amp; ФРЭНК МИННА». И номер телефона.
– А вы Джерард или Фрэнк? – спросил Тони.
– Минна, Фрэнк. – Это прозвучало как Бонд, Джеймс. Он провел рукой по волосам. – Итак, вы – это двигательная компания, ясно? Выполняете двигательную работу. – Это показалось нам очень важным: мы называли свое дело двиганием. Я не мог придумать другого слова.
– А кто такой Джерард? – продолжал Тони расспросы.
Гилберт, я и даже Дэнни внимательно смотрели на Минну. Тони расспрашивал его от имени всех нас.
– Мой брат.
– Младший или старший?
– Старший.
– А кто такие «Л amp;Л»? – полюбопытствовал Тони после минутного раздумья.
– Это просто название, – объяснил Минна. – «Л amp;Л». Два «л». Название компании.
– Да, но что означают эти буквы?
– А что бы ты хотел, чтобы они означали? – усмехнулся Минна. – Любящие леди? Легкие лодочки? Липкие липучки?
– Так что же, эти буквы вообще ничего не означают? – спросил Тони.
– Этого я не говорил, не так ли?
– Лучшие любимые? – предположил я.
– Вот и замечательно, – кивнул Минна, махнув в мою сторону банкой с пивом. – «Л amp;Л двигатели» – «Лучшие любимые двигатели».
Тони, Дэнни и Гилберт уставились на меня, недоумевая, как это я умудрился заслужить поощрение нашего шефа.
– Любящие Лайонела! – услыхал я собственный голос.
– Кстати, Минна – это ведь итальянская фамилия? – спросил Тони.
Ну конечно, только это его и интересовало. Настало время разобраться во всем как следует. Все остальные, то есть мы втроем, могли проваливать куда подальше.
– Да кто ты такой, в конце концов? Шпион? – удивился Минна. – Журналист? Как ваше полное имя, мистер Любопытный?
– Лоис Лейн, – пробурчал я. Как и все остальные, я читал комиксы про Супермена и его подружку-журналистку Лоис Лейн.
– Тони Вермонте, – ответил Тони, не обращая на меня внимания.
– Ага, Вермонте-е, – повторил Минна, делая ударение на последнем слоге. – Прямо как название команды, да? Ты, поди, болеешь за «Ред сокс»?
– За «Янки», – смущенно ответил Тони. «Янки» стали чемпионами, а команда «Ред сокс» – их вечные враги – совсем недавно исчезла во главе с Баки Дентом. Мы сами видели по телевизору, как они последний раз выступали.
– Лакилент, – проговорил я, вспомнив об этом случае. – Дакибент.
Минна зашелся в истеричном смехе.
– Да!!! Даки долбаный Бент! Отлично! Точно, так мы его и будем звать: Даки Бент.
– Лекслютер, – сказал я, протягивая руку, чтобы прикоснуться к плечу Минны. Он лишь посмотрел на руку, но не оттолкнул ее. – Ланкилюпер, Лафилак, Лупилип…
– Все хорошо, Лупи, – остановил меня Минна. – Пока достаточно.
– Локистафф… – Я отчаянно пытался остановиться, но не смог. Моя рука продолжала похлопывать Минну по плечу.
– Ладно, поехали, – сказал Минна. И тоже решил хлопнуть меня по плечу – один раз, но весьма ощутимо. – Не раскачивай буксир, парень.
Раскачивать буксир – означало испытывать терпение Минны. Всякий раз, когда ты пытался прорваться вперед, слишком много говорил, злоупотреблял гостеприимством или переоценивал пользу какого-либо метода или подхода, ты был виновен в раскачивании буксира. «Раскачивание буксира» было своего рода расстройством мозга, причем универсальным. Любой, кто считал себя хоть в чем-нибудь забавным, с большой долей вероятности мог быть уверен в том, что он «раскачивает буксир». Знать, когда шутка закончилась или словесный спор завершился, и уйти до того, когда буксир начнет раскачиваться, – это было искусство (причем особым шиком считалось сдержаться, когда ты был готов толкнуть его как можно сильнее. Вообще не суметь сдержать смех – это было так низко и пошло, что не заслуживало даже специального названия).
За много лет до того, как имя Туретт стало знакомо кому-либо из нас, Минна поставил мне своей диагноз: Последний Толчок Буксира.
23 
