– Вот здесь, где мы сейчас стоим, проходил кадисский меридиан, – говорила Танжер. – Хотя так было всего лишь двадцать лет после тысяча семьсот семьдесят шестого года, потом его провели по обсерватории Сан-Фернандо Однако уже с середины восемнадцатого века он заменил собой на испанских морских картах традиционный меридиан острова Йерро – французы заменили его на парижский, а англичане на гринвичский.. Это значит, что если в то утро на «Деи Глории» определяли долготу по этому меридиану, то корабль затонул в четырех градусах и пятидесяти одной минуте от того места, где мы сейчас стоим. Если внести поправки по таблицам Перона, то точное местоположение затонувшего судна – пять градусов двенадцать минут восточной широты.
– То есть в двухстах пятидесяти милях отсюда, – сказал Кой.
– Да.
Они сделали несколько шагов и оказались под аркой. Фонарь с разбитым стеклом отбрасывал блики желтоватого света на окно с решеткой. Дальше, уже под открытым небом, Кой заметил культи разрушенных колонн. Здесь царило полное запустение.
– Первую обсерваторию здесь основал Хорхе Хуан, – сказала Танжер. – В башне, которой ныне уже не существует. Она находилась вот здесь, на территории, где сейчас коллеж..
Она говорила тихим голосом, словно место к этому обязывало. Или тьма, едва разбавленная желтыми бликами разбитого фонаря.
– Это все, что осталось от старого замка. А замок был построен на развалинах римского амфитеатра, в нем располагалась Академия гардемаринов.
Преподавали в ней и работали в обсерватории знаменитые моряки, настоящие ученые, такие, как Хорхе Хуан и Антонио де Уллоа, опубликовавшие свои труды по измерению градуса долготы на экваторе, Масарредо, великолепный морской тактик, Тофиньо, сделавший гидрографический атлас испанского побережья… – Она повернулась вокруг своей оси, разглядывая все, что ее окружало, и грустно прибавила:
– А после Трафальгара всему пришел конец.
Они прошли чуть дальше по этой улочке. На перекинутых через балконы веревках сушились простыни, как недвижные в ночи саваны.
– Но в тысяча семьсот шестьдесят седьмом году здесь все было по-другому. Тогда закрылся иезуитский мореходный коллеж, его собрание книг отошло к обсерватории, библиотека которой пополнялась и за счет покупок в Париже и Лондоне.
– Книги, который мы сегодня видели.
– Да, именно их ты и видел в витринах обсерваторской библиотеки. Трактаты по астрономии, мореходству и путешествиям. Это изумительные книги, и они до сих пор хранят свои тайны.
На старых камнях и оголенных кирпичах стен их тени соприкасались. На лицо Кою упала капля воды с повешенной сушиться простыни. Он поднял глаза и в темно-синем прямоугольнике неба увидел сияющую звезду По времени и по положению звезды Кой понял, что это Регул, передние лапы Льва, созвездия, которое перешло уже северное полушарие, как ему и положено.
– Академия находилась в замке, пока ее не перевели в другое место, а потом на остров Леон, ныне Сан-Фернандо, но обсерватория оставалось тут еще несколько лет, до тысяча семьсот восемьдесят девятого года. Тогда и меридиан Кадиса переместился на двадцать километров восточнее.
Кой дотронулся рукой до стены. Гипс распался под его пальцами.
– Что произошло с замком?
– В нем разместили казармы, а позже – тюрьму и в конце концов снесли. От него осталось две стены и арка. Вот эта арка.
Они обернулись и снова посмотрели на низкий темный свод.
– Что ты ищешь? – спросил он.
Он услышал, что она тихо, очень спокойно рассмеялась. На ее лице играли тени.
– Ты это знаешь. Я ищу «Деи Глорию».
– Я не про то. И не про сокровища и тому подобное… Я спрашиваю, чего ищешь ты для себя.
Он подождал, но ответа не последовало. Она молчала и не двигалась. По ту сторону арки появился свет фар, выхватил кусок улочки и снова скрылся. На мгновение он обрисовал ее профиль на стене.
– Ты знаешь, что я ищу, – сказала она наконец.
– Ничего я не знаю, – вздохнул он.
– Знаешь. Ты видел мой дом. Ты видел меня.
– Ты ведешь нечистую игру.
– А кто ведет чистую игру?
Она вдруг дернулась, словно хотела бежать, но все-таки осталась рядом с ним. Она была на расстоянии шага от него, и ему казалось, что он чувствует тепло ее кожи.
– Есть такая старая загадка, – помолчав, сказала она. – Ты хорошо отгадываешь загадки, Кой?
– Не слишком.
– А я хорошо. А эта – одна из моих любимых…