Последние отзывы

  49  

На одной из этих улиц, под плакатом, приглашающим в Коста-дель-Соль, на котором была изображена девица в мокром бикини, плотоядно смотрящая на агонизирующего быка, сидел Марашка Мэтьюс с каким-то стариком. Время оставило безжалостный след на лице этого человека, и он, как подумал Уэксфорд, находился почти в таком же плачевном состоянии, как тот бык на плакате. Нельзя сказать, что он был худ или бледен, — на самом деле его квадратная жабья физиономия выглядела прямо-таки багровой, — но он производил впечатление человека, разрушенного отвратительным питанием, обитанием в сырых жилищах и пагубными привычками, в природу которых Уэксфорд предпочел бы не вдаваться.

Перед каждым из мужчин стояла полупустая кружка горького, самого дешевого из всех возможных пива, а Мартышка курил очень маленькую сигарету.

— Вечер добрый, — сказал Уэксфорд. Мартышка не встал, но представил своего спутника, махнув в его сторону рукой:

— Это мистер Кэсобон.

Уэксфорд коротко вздохнул, что было внешним признаком внутреннего и необычайно сильного крика.

— Не могу поверить, — тихо сказал он — Просветите меня, кто из вас двоих, интеллектуалов, знаком с Джордж Элиот^[2].

Далекий от созданного Мартышкой образа человека, запуганного полицией, мистер Кэсобон просветлел лицом при этих словах Уэксфорда и ответил на чудовищном кокни:

— Я видел его однажды. При странных обстоятельствах, в двадцать девятом году. Его взяли за слитки.

— Боюсь, — сухо заметил Уэксфорд, — что мы говорим о разных людях. А что вы пьете, господа?

— Портвейн и бренди, — тут же ответил мистер Кэсобон, но Мартышка, для которого всегда покурить было важнее, чем выпить, отодвинул свою пустую кружку и сказал, что предпочел бы пачку сигарет «Данхилл интернешнл».

Уэксфорд купил и бросил ему на колени малиновую с золотом пачку.

— Я мог бы открыть заседание, — сказал он, — сказав вам, двоим шутникам, что вы можете забыть о пятистах фунтах и тому подобном. Это ясно?

Мистер Кэсобон воспринял это как человек, привыкший к частым разочарованиям. Оживление, которое ненадолго вспыхнуло в его водянистых глазах, потухло, и, издав низкий гудящий звук, который можно было Припять за продолжительное бормотание согласия или за попытку напеть мелодию, он потянулся к своим портвейну и бренди.

Мартышка проговорил:

— Когда все будет сказано и сделано, мы с моим другом примем решение о вознаграждении.

— Это очень благородно с вашей стороны, — язвительно заметил Уэксфорд. — Я полагаю, что вы понимаете, что деньги будут заплачены только за информацию, которая позволит арестовать убийцу Стеллы Риверс?

— Мы не вчера родились, — сказал Мартышка.

Это замечание настолько соответствовало действительности, особенно в отношении мистера Кэсобона, который выглядел так, словно родился в 1890 году, что старик перестал гудеть и загоготал, Продемонстрировав Уэксфорду самые отвратительные, полуразрушенные и сшившие зубы, которые он когда-либо видел во рту кого-либо из людей.

— Мы и сами можем прочитать в газетах то же, что и вы, — продолжал Мартышка. — А теперь начистоту. Если мой друг расскажет вам то, что он знает и что может доказать документом, вы собираетесь повести себя честно с нами и проследить, чтобы мы получили причитающееся нам по праву, когда Суона посадят под замок?

— Я могу пригласить свидетеля, если вы хотите. Как насчет мистера Вердена?

Мартышка выпустил дым через ноздри.

— Терпеть не могу этого язвительного черта, — сказал он. — Нет, вашего слова достаточно для меня. Когда ребята начинают ворчать, я всегда говорю, что мистер Уэксфорд преследовал меня, видит бог, но он…

— Мартышка, — перебил его Уэксфорд, — ты собираешься мне рассказывать или нет?

— Не здесь, — возмущенно сказал Мартышка. — Неужели мы будем давать вам такую информацию, которая упрячет человека на всю жизнь, здесь, в так называемом общественном месте?

— Ну, тогда я отвезу вас обратно в участок.

— Мистеру Кэсобону такое не понравится. — Мартышка уставился на старика, вероятно желая, чтобы тот выразил какие-то признаки ужаса, но мистер Кэсобон, сидя с опущенными веками, продолжал монотонно бубнить. — Мы поедем к Руби. Она ушла сидеть с чьим-то ребенком.

Уэксфорд, пожав плечами, согласился. Довольный Мартышка ткнул мистера Кэсобона кулаком:

— Пошли, приятель. Подъем! Подъем!

  49