51 
Мартышка задернул занавески и поставил настольную лампу на конец каминной доски, так, чтобы ее свет падал на неряшливую фигуру мистера Кэсобона и Уэксфорд мог вкусить весь драматический эффект. Создавалось примерно такое впечатление, что протеже Мартышки был одним из тех драматических актеров, которые любят появляться соло на лондонской сцене и часа два или больше развлекать публику монологами и чтением отрывков из произведений каких-нибудь великих романистов или мемуаристов. А беспрестанные кивки и мурлыканье мистера Кэсобона еще больше усиливали это впечатление. Казалось, что спектакль начнется в любой момент, остроты сорвутся с этих темно-красных губ или мурлыканье сменится монологом из спектакля «Наш общий друг». Но поскольку Уэксфорд знал, что все это фокусы ловкого мошенника Мартышки, он резко сказал:
— Может быть, приступим?
Мистер Кэсобон прервал молчание впервые о того момента, как они двинулись к Руби.
— Пусть Мартышка говорит, — сказал он. — У него язык лучше подвешен.
Мартышка, польщенный, улыбнулся и закурил сигарету.
— Мы с мистером Кэсобоном, — начал он, — познакомились в северных краях около года назад. — В Уолтонской тюрьме, мысленно продолжил Уэксфорд. — Так что когда мистер Кэсобон просматривал однажды свою утреннюю газету и прочел о мистере Суоне, о том, что он живет в Киигсмаркхеме и все такое, то он, естественно, подумал обо мне.
— Ну да, да, попятно. Говоря попросту, он увидел шанс сорвать куш и подумал, что ты мог бы ему в этом помочь. Один бог знает, почему он не пришел прямо к нам, вместо того чтобы связываться с такой акулой, как ты. Наверное, помог твой дар болтать. — Тут Уэксфорду неожиданно пришла в голову одна мысль. — Зная тебя, я удивляюсь, что ты не попытался сначала шантажировать Суона.
— Если вы собираетесь меня оскорблять, — сказал Мартышка, возмущенно выпуская дым, — мы можем закончить и пойти вместе с моим другом к мистеру Грисуолду. Я делаю это в порядке одолжения вам, хочу помочь вам в продвижении по службе.
Мистер Кэсобон дальновидно кивнул и издал звук, напоминающий жужжание, с которым трупная муха кружится над куском мяса. Но Мартышка был серьезно выведен из себя. Временно забыв об уважении к старости, он рявкнул тоном, который обычно приберегал для менее уважаемой публики:
— Перестань жужжать, слышишь? Ты как дряхлый старикашка. Вот видите, — сказал оп, обращаясь к Уэксфорду, — почему этот глупый старик не может без меня обойтись, без моей поддержки.
— Продолжай, Мартышка. Я не буду больше перебивать.
— Перейдем к делу, — сказал Мартышка. — Мистер Кэсобон сказал мне — и показал свою бумагу, чтобы это доказать, — что четырнадцать лет назад ваш чертов Айвор Суон — вы слушаете, а? Готовы к шоку? — ваш Айвор Суон убил девочку. Или, точнее, утопил ее в озере. Вот. Я подумал, что это заставит вас сесть прямо.
Вместо того чтобы выпрямиться, Уэксфорд резко откинулся на своем стуле.
— Ты уж извини, Мартышка, — сказал он, — но это невозможно. Мистер Суон ничем таким не запятнан.
— Не понес никакого наказания, вы хотите сказать. А я говорю вам, что это факт, поверьте. Племянница мистера Кэсобона, дочка его сестры, видела это собственными глазами. Суон утопил ребенка, и его вызывали в суд, но судья отпустил его за недостаточностью улик.
— Ему должно было быть не больше девятнадцати-двадцати лет, — сказал Уэксфорд, размышляя. — Послушай, мне надо знать больше. Что это за бумага, о которой ты все время твердишь?
— Дай-ка ее сюда, приятель, — скомандовал Мартышка.
Мистер Кэсобон пошарил в складках своего одеяния и наконец извлек откуда-то из глубин, скрытых под плащом, пиджаком и шерстяными тряпками, замызганный конверт, в котором лежал листок бумаги. Он любовно подержал его с минуту и потом протянул своему посреднику, который передал его Уэксфорду.
Это было письмо, без адреса и даты.
— Прежде чем вы прочтете его, — сказал Мартышка, — вам неплохо было бы узнать, что та девушка, которая это писала, работала горничной в том отеле, который находится у озера. Она занимала очень хорошее положение, в ее подчинении находилось много других девушек. Я не знаю точно, какая должность у нее была, по она была главной.
— Ты так говоришь, словно она заведовала борделем, — едко оборвал его Уэксфорд. — Замолкни и дай мне прочитать.
Письмо было написано малограмотным человеком. В нем оказалось полно ошибок и почти совершенно отсутствовали знаки препинания. В то время как мистер Кэсобон мурлыкал с самодовольством человека, демонстрирующего знакомому удостоенное награды эссе одного из своих юных родственников, Уэксфорд прочитал следующее:
51 
