75 
Его свобода — это ваша свобода.
— ...дали мне адрес, — продолжает Рамос.
— Что? — переспрашивает Арт, он слушает в офисе по радио обращение Парады.
— Я сказал, они назвали мне адрес, — повторяет Рамос. Он закидывает через плечо «узи», Ми Эспоза. — Двинулись.
Дом стоит в обычном пригороде. С ревом подкатывают к нему машины. Два «форда-бронко» Рамоса, набитые спецназовцами ДФС. Из машин вываливаются солдаты. Из окон их тут же начинают поливать длинными беспорядочными очередями из автоматов. Люди Рамоса падают на землю и открывают ответный огонь, бьют одиночными выстрелами. Стрельба из окон обрывается. Под прикрытием своих Рамос и еще двое бегут к двери и вышибают ее.
Арт врывается следом за Рамосом.
Но Эрни он не находит. Он пробегает по всем комнатам небольшого дома, но видит только двух мертвых gomeros, у каждого аккуратная дырка во лбу, они валяются у окон. Привалившись к стене, сидит раненый. Рядом еще один, этот высоко поднял над головой руки.
Рамос вытаскивает пистолет и приставляет к голове раненого.
— Donde? (Где?) — спрашивает Рамос.
— No se. (He знаю.)
Арта передергивает, когда мозги заляпывают стену.
— Господи! — кричит Арт.
Рамос ничего не слышит. Он приставляет пистолет к виску второго дотего.
— Donde?
— Синалоа!
— Donde?
— Un rancho de Güero Mendez! (На ранчо Мендеса!)
— Como lo encuentro? (Где оно находится?)
Gomero кричит:
— No se! No se! No se! Por favor! Por el amor de Dios! (Ради Господа Бога!)
Арт хватает Рамоса за запястье:
— Не надо!
Секунд десять кажется, Рамос вот-вот пристрелит Арта. Наконец он опускает пистолет и говорит:
— Нам нужно отыскать это ранчо, пока они опять не перепрятали Идальго. Дай мне пристрелить эту тварь, чтоб он никому ничего не сказал!
Gomero разражается рыданиями.
— Por el amor de Dios!
— Нет у тебя никакого Бога, ты, козел! — И Рамос бьет его по голове сбоку. — Те voy a mandar pa'l carajo! (Я отправлю тебя в ад!)
— Нет, — повторяет Арт.
— Если federales узнают, что нам известно про Синалоа, — спорит Рамос, — они тут же перебросят Идальго на новое место, и мы не успеем.
Если вообще сумеем его найти, думает Арт. Синалоа — большой сельскохозяйственный штат. Отыскать там одинокое ранчо — все равно что найти ферму в Айове. Но убийство этого парня ничему не поможет.
— Помести его в одиночку, — советует Арт.
— Ay, Dios! Que chingon que eres! (Господи, да ты прям заноза в заднице!) — вопит Рамос.
Но Рамос все-таки приказывает одному из своих людей увести дотего, засунуть куда подальше и вытрясти из него все, что тот знает. И добавляет:
— И ради бога, не позволяйте ему говорить ни с кем, не то я ваши яйца затолкаю ему в пасть!
Рамос смотрит на трупы.
— Да мусор отсюда выбросьте!
Адан Баррера слышит обращение Парады по радио.
Знакомый голос епископа почти не слышен из-за несмолкающих стонов Идальго.
Потом его оглушает угроза отлучения от церкви.
— Да все это суеверия и чушь, — замечает Гуэро.
— Это была ошибка, — говорит Адан.
Грубый прокол. Чудовищный просчет. Эти дерьмовые американцы ответили даже круче, чем он предполагал. Закрыли границу, и тысячи грузовиков застряли на дороге; продукты, которые они везли, гниют на солнце. Цены моментально скакнули вверх. И американцы грозятся потребовать выплаты долгов, устроить кризис мексиканской валюты, что может буквально уничтожить peso. И теперь даже наши купленные и оплачиваемые друзья в Мехико отвернулись от нас. А почему бы и нет? Федеральная полиция, ДФС и армия в ответ на американские угрозы хватают каждого члена картеля, какого могут найти, набрасываясь с облавами на дома и ранчо... Говорят, что полковник ДФС забил одного подозреваемого насмерть и пристрелил еще троих, так что за одного этого американца расплатились уже четырьмя мексиканскими жизнями. Но всем наплевать, подумаешь, какие-то там мексиканцы.
Так что похищение было чудовищной ошибкой, к тому же они все равно не узнали имени Чупара.
Похоже, американец его действительно не знает.
Иначе сказал бы. Не выдержал бы ножа, электродов и раскаленного железа. А теперь он валяется и стонет в спальне, превращенной в камеру пыток, и даже Доктор сдался. Сказал, что ничего больше сделать не может. Зато янки и их lambiosos [62] выслеживают меня, а мой старый священник сулит мне ад.
75 
