Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
63 
Брунетти кивнул. Он был уверен, что она уже кое-что предприняла в этом направлении. Она улыбнулась и вышла из комнаты. Брунетти переключил внимание на документы и цифры. Сказать, что он был потрясен, — значит ничего не сказать. Он вспомнил впечатление, которое оставили у него Волпато: люди без образования, без положения в обществе и денег. А они, как следовало из этих документов, были владельцами огромных богатств. Если хотя бы половину этой недвижимости сдавать в аренду — а люди не приобретают дома в Венеции, чтобы позволять им пустовать, — то они, должно быть, имеют двадцать или тридцать миллионов лир в месяц — столько, сколько многие люди зарабатывают за год. Большая часть этого состояния была надежно размещена в четырех различных банках, более того, вложена в государственные облигации. Брунетти плохо разбирался и принципах работы миланской фондовой биржи, но достаточно для того, чтобы знать названия самых надежных акций. Вот в них-то Волпато и инвестировали сотни миллионов.
Он вспомнил потертые ручки пластиковой сумки синьоры Анжелины, заплатку на левом ботинке ее мужа. Что это: отличная маскировка, чтобы защититься от завистливых глаз горожан? Или жадность, граничащая с безумием? И как при всем этом прикажете относиться к тому факту, что израненное тело Франко Росси найдено перед зданием, принадлежащим супругам Волпато?
19
Почти час Брунетти провел в размышлениях о природе жадности — порока, склонность к которому у венецианцев в крови. С самого начала своего существования La Serenissima [17] была торговой республикой, поэтому стремление разбогатеть у венецианцев обусловлено генетически. В отличие от расточительных южан, римлян и флорентинцев, которые зарабатывали деньги, чтобы с легкостью от них отказаться, — эти широкие натуры испытывали удовольствие, швыряя золотые кубки и блюда в реку, и тем демонстрировали свое презрение к богатству, — венецианцы учились приобретать и сохранять, оберегать, накапливать и приумножать, а также скрывать свои денежки. Правда, великолепные palazzi, дворцы, выстроенные по берегам Большого канала, так и кричали о богатстве своих хозяев. Но они принадлежали семействам Мочениго, Барбариго, которые были настолько щедро одарены богами коммерции, что любая их попытка скрыть благосостояние оказалась бы тщетной. Знатность и слава защищали их от заразы жадности.
Ее симптомы гораздо отчетливее проявлялись в менее влиятельных семьях: упитанные торговцы строили дворцы поскромнее — на задворках каналов, располагая их в непосредственной близости от своих товарных складов. Там они могли отогревать душу в отраженном сиянии пряностей и тканей, привезенных с Востока — Венеция была одним из узловых пунктов Великого шелкового пути, — отогревать ее втайне, никогда не показывая соседям, что припрятано за решетчатой оградой их складов.
На протяжении столетий это стремление к накоплению усиливалось и укоренялось в сознании граждан Венецианской республики. Этот феномен называли по-разному: бережливостью, расчетливостью, практичностью, да и сам Брунетти осознавал ценность таких качеств. Однако в гипертрофированной форме они превращались в беспощадную, жестокую алчность, болезнь, которая разрушала не только страдающую от нее личность, но и всех, кто входил в контакт с зараженным человеком.
Он вспомнил, как его, тогда начинающего детектива, пригласили быть понятым при вскрытии дома старухи, которая умерла зимой в общественной больнице. Врачи не смогли ее спасти: состояние умирающей осложнялось недоеданием и переохлаждением. Полицейские направились по адресу, указанному в удостоверении личности, сломали все замки на входной двери и вошли в квартиру площадью более двухсот квадратных метров, запущенную, провонявшую кошками, заваленную коробками со старыми газетами, поверх которых лежали кучи полиэтиленовых пакетов с ветошью и поношенной одеждой. В одной из комнат не было ничего, кроме стеклянных бутылок из-под вина, молока, маленьких пузырьков из-под лекарств. В другой стоял флорентийский гардероб пятнадцатого века — позже его оценили в сто двадцать миллионов лир.
Хотя на дворе стоял февраль, отопления не было, и не потому, что его не включили, а по той причине, что в доме вообще не было системы отопления. Брунетти поручили отыскать документы, которые могли бы помочь найти родственников старухи. Открыв ящик комода в ее спальне, он увидел пачку пятидесятитысячных банкнот, перевязанных куском грязной веревки, а его коллега, осматривавший гостиную, нашел кипу банковских книжек, и на каждой лежало не менее пятидесяти миллионов лир.
63 
