Особенно,... 
93 
Сергей получил традиционное буржуазное воспитание. Он прекрасно рисовал, много читал, увлекался театром. С раннего детства изучал сразу три иностранных языка.
Однако его детство не было безоблачным: отец с матерью часто ссорились. В 1912 году родители разводятся официально, и по решению суда мальчик остаётся с отцом.
После окончания Рижского городского реального училища в 1915 году Сергей едет в Петроград, где в соответствии с семейной традицией поступает в Институт гражданских инженеров. Обучение совпадает по времени с февральской революцией в России. Он отправляется на фронт, а весной 1918 года вступает добровольцем в Красную армию. Он рисовал плакаты, расписывал теплушки агитпоездов карикатурами на Антанту и польских панов, оформлял спектакли передвижных красноармейских трупп, участвовал в них как актёр и режиссёр.
Интересы Эйзенштейна необычайно разносторонни. Осенью 1920 года его направляют в Академию Генерального штаба. Сергей учится на восточном отделении (японский язык), старательно запоминает иероглифы. Однако по-прежнему не мыслит своё существование без театра. Он поступает художником в Первый рабочий театр Пролеткульта, оформляет там спектакль «Мексиканец» по Дж. Лондону.
Год обучения (1921–1922) в Государственных высших режиссёрских мастерских под руководством Всеволода Мейерхольда во многом сформировал театральную эстетику Эйзенштейна, определив его принадлежность к искусству советского авангарда.
Во время репетиций «Смерти Тарелкина» Мейерхольд поручил своим ученикам придумывать трюки и мизансцены. Наиболее смело фантазировал Сергей Эйзенштейн, предложивший две мизансцены. Иван Аксёнов писал, что «мизансцены Эйзенштейна плохими объявить было никак нельзя. Признать их хорошими значило ввести их в спектакль… Мизансцены были отвергнуты за то, что они были выполнены в стиле, отличавшемся от стиля будущего спектакля».
Через несколько дней, во время лекции Мейерхольда в мастерской, Зинаида Райх отправила записку Эйзенштейну: «Серёжа, когда Мейерхольд почувствовал себя готовым режиссёром, он ушёл от Станиславского». Эйзенштейн понял намёк и выбрал свой путь.
Основным полем деятельности Эйзенштейна остаётся сцена. В Первом рабочем театре Пролеткульта он выпускает спектакли «Слышишь, Москва?» и «Противогазы» по пьесам своего друга, драматурга-лефовца Сергея Третьякова. Молодой режиссёр руководит театральными мастерскими Пролеткульта, преподаёт различные дисциплины (от эстетики до акробатики) коллективу учащихся, многие из которых (Г. Александров, М. Штраух, Ю. Глизер, В. Янукова, И. Пырьев) стали впоследствии видными деятелями кино и театра.
Но и этого ему мало. Эйзенштейн тесно сотрудничает с группой Владимира Маяковского, в журнале которого («ЛЕФ», № 5, 1923) публикует свой творческий манифест «Монтаж аттракционов». Он обосновывает методы ударного воздействия на публику при помощи приёмов цирка, эстрады, плаката и публицистики.
В 1924 году по предложению директора 1-й фабрики Госкино Эйзенштейн снимает полнометражный фильм «Стачка» о забастовке рабочих крупного завода, впервые в советском кино создан коллективный образ героя-массы.
Эта частная история была мастерски и виртуозно трактована режиссёром как трагедия вселенского масштаба. «Стачка» получила на выставке в Париже серебряную медаль, что само по себе удивительно, так как лента была революционная.
«Стремясь активно воздействовать на зрителя, Эйзенштейн строил острые, необычайные, впечатляющие эпизоды, называя их аттракционами, — пишет искусствовед Р. Юренев. — А чтобы аттракционы воздействовали на зрителей так, как этого желал художник-агитатор, нужно умело и закономерно располагать их, соотносить между собой, монтировать. Отсюда возник термин „монтаж аттракционов“».
Отныне жизнь Эйзенштейна принадлежит кинематографу. Дружба с передовыми кинематографистами тех лет (Л. Кулешов, Д. Вертов, Э. Шуб, Л. Оболенский), изучение опыта зарубежных фильмов (в том числе в качестве создателя русских прокатных вариантов, когда даже приходилось прибегать к перемонтажу) способствовали быстрому освоению нового искусства.
Эйзенштейн получает ответственный заказ. Комиссия Президиума ЦИК СССР поручила ему постановку гигантской эпопеи «1905 год». Однако многостраничный сценарий Нины Агаджановой-Шутко не мог быть реализован в срок, и Эйзенштейн свёл обширный замысел к восстанию моряков на броненосце «Князь Потёмкин Таврический».
93 
