36 
– Я первый сын его брата, – крикнул тот. – И коль мой дядя мертв, я требую руки леди Габриелы и права на Финнис-Флэт, которая отныне будет называться Долиной Монро.
Косуолд попытался взять ситуацию под контроль:
– Вы можете требовать чего угодно, но вы не получите ни ее, ни Финнис-Флэт.
– Долину Макенны, – поправил его Макенна. – С этого дня это Долина Макенны.
– Что за хитрости? – зашипел Перси на Косуолда. – Что за соглашение вы заключили с этим человеком? Он знает, что вы хотите забрать ее себе?
– Вы глупец, Перси.
Она не достанется никому из них, подумал Косуолд. Он давно отказался от притязаний на Габриелу. Король ставил на его пути одну преграду за другой, но Косуолду нужно было только золото. В этом и заключалась сделка с Макенной. Вождю достанутся девушка и долина, а Косуолд сможет расспросить ее. Он верил, что она знает о сокровищах Сент-Била. Не мытьем, так катаньем он выведает ее тайны.
На его счастье ни Перси, ни Макенна, ни даже король Иоанн не знали о существовании сокровищ. Вождь Макенна, эта жадная свинья, не сказал ни слова против, когда Косуолд заявил, что желает видеть Габриелу в любой момент. Вождя интересовала только Финнис-Флэт.
Косуолда не волновал тот факт, что Макенна может и не дожить до дня осуществления своей мечты. Если нужно, Косуолд приведет достаточно воинов, чтобы вырезать весь его клан.
Гарольд Монро не собирался так легко сдаваться. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали:
– Я заявляю свои права наледи и Долину Монро!
Казалось, каждый в толпе имеет свое мнение и желает его непременно выразить.
Косуолд поднял руку, призывая к тишине. Но никто не обратил на него внимания.
– Барон Косуолд требует тишины! – выкрикнул оруженосец барона, Генри Уиллис, из-за спины хозяина, приправив свой приказ парой крепких ругательств.
Косуолд поморщился и повернулся, чтобы обжечь его взглядом.
– Не ори мне в ухо! – велел он.
Генри заскрежетал зубами. Он не любил, когда ему затыкали рот на людях, но еще больше не любил разочаровывать барона. Косуолд был его освободителем. Он спас его от виселицы, и Генри поклонялся ему, потому что барон сделал его важной персоной.
Генри знал, кем был раньше. Внешностью он не блистал: толстая шея, грубые черты, приплюснутое лицо, маленькие уши, толстые губы. Крохотные глазки. Но руки были большими. Большими и сильными. Видно, оттого, что он знал о своей непривлекательности, с лица его не сходило презрительное выражение.
Свою внешность он компенсировал своими дарованиями. Он мог свернуть человеку шею раньше, чем тот успевал опуститься на колени, и делал это не колеблясь, без всякой на то причины. В мире было всего несколько человек, которых он боялся, в том числе Косуолд. Генри знал, что Косуолд использует его самого и его подручных, Сирила и Малкольма, для самой грязной работы, но им хорошо платили и их уважали, даже побаивались.
Генри услышал, как засмеялся Малкольм, и ткнул его локтем под ребра. Поскольку Косуолд все еще смотрел на него, он сказал:
– Я не буду больше кричать, но, барон, если бы вы взяли силой то, что вам надо, было бы быстрее.
Барон все еще гневался.
– Мы оставили оружие за воротами, забыл? Если бы у меня был меч, я зарезал бы Перси.
– Я с радостью зарежу его для вас, – выпалил Малкольм. Наемник протолкался вперед, чтобы барон увидел его.
– Жаль, что вы не привели с собой больше людей. Даже без оружия вы показали бы Перси, у кого в руках настоящая сила. Кроме того, посмотрите на этих горцев, они ходят так, будто хозяева здесь. Их так много, что я со счету сбился, – сказал Генри.
– Они меня не интересуют, а их не интересуют наши дела. А вы двое помалкивайте, пока я не закончил. Я больше не нуждаюсь в ваших советах.
Малкольм и Генри поклонились в ответ:
– Да, барон.
Перси, как ни напрягал слух, не смог в таком гаме расслышать, о чем Косуолд говорит со своими людьми. Когда же Косуолд повернулся к нему, он крикнул:
– Вы ничего не будете решать здесь.
Перси кричит, словно пойманная в силок птица, подумал Косуолд.
– Я уже все решил.
Кровь прилила к лицу Перси.
– Я хочу ее – и получу что хочу.
С Габриелы было довольно. Она не могла более слушать ни слова из уст этих омерзительных болтунов.
– Прошу вас, минуту внимания.
Габриела говорила спокойным голосом, и потому лишь несколько человек, что стояли рядом, расслышали ее. Один из них закричал:
36 
