118 
Джудит пожала плечами.
— Йан ведь не был женат на Сесилии. А Фрэнсис Кэтрин сказала мне, что он и не собирался делать ей предложение. Хелен покачала головой.
— Агнес распространяет невероятные слухи, — прошептала она. — Она говорит, что лаэрду пришлось жениться на вас чтобы спасти вашу честь.
У Джудит округлились глаза.
— Вы хотите сказать, что она утверждает, будто мы с Йаном… будто я…
Она не в силах была продолжать. Хелен кивнула.
— Именно так она и говорит. Намекает на то, что вы уже носите под сердцем ребенка. Не дай Бог, наш лаэрд услышит ее злобные сплетни.
— Надеюсь, что не услышит, — ответила девушка. — Это бы сильно огорчило его.
Хелен согласилась с ней. Джудит собралась уходить, но тут повитуха сказала, что впервые за последние три месяца кто-то зашел к ней в гости, и девушка немедленно села обратно.
Они беседовали еще час, и только после этого Джудит поднялась вновь, чтобы попрощаться.
— Я получила удовольствие от нашей беседы, Хелен, — призналась она. — Сегодня вечером поговорю с Фрэнсис Кэтрин. Мне бы очень хотелось, чтобы вы зашли завтра ее навестить. Я уверена, вместе мы сможем избавить ее от тревог и страхов.
Джудит уже почти переступила порог, как вдруг снова остановилась и обернулась к Хелен:
— Вы знаете, что женщины по очереди готовят еду для Йана и двух старейшин, живущих в замке?
— Да, — кивнула Хелен. — Так было всегда. Я тоже однажды вызвалась помочь, но как раз в те дни заболел Гарольд, и у меня просто не оставалось свободного времени.
— Это тяжелая обязанность для женщин?
— О, конечно, — ответила она. — Особенно в зимние месяцы. Видите ли, ее выполняют семь женщин, и каждая в свой день недели, но, поскольку все они имеют свои семьи, для них это очень тяжелая обязанность.
— Но ведь вы любите готовить, — напомнила ей Джудит.
—Да.
— А где вы берете продукты для приготовления пищи?
— Ими нас снабжают воины, — объяснила Хелен. — Кроме того, некоторые женщины кое-что приносят из дома.
Джудит нахмурилась. То, о чем ей поведала Хелен, смахивало на благотворительность.
— Я не умею готовить, — заметила Джудит.
— Вы — жена лаэрда. Вам и необязательно уметь.
— За Эндрю должна присматривать не только женщина, но и мужчина, верно?
— Да, это так, — согласилась Хелен, недоумевая, почему Джудит перескочила вдруг с одной темы на другую.
— А вам нравится готовить. Да ведь это выход! Тогда все устроено, Хелен, если, конечно, вы не против, — поспешно сказала Джудит — Я не прошу об одолжении и не приказываю. Более того, на вашем месте я бы хорошенько подумала, прежде чем дать согласие. Если вы откажетесь, я пойму.
— Согласие на что, миледи?
— Стать домоправительницей, — пояснила Джудит. — Вы могли бы руководить служанками и готовить еду. Конечно, при этом вы получите любую помощь, какая потребуется. Мне кажется, это дельный план. Вы с Эндрю станете питаться в замке, а он будет много времени проводить с Грэхемом и Джелфридом, и с Йаном, разумеется, тоже, хотя, возможно, и не так часто. Старейшины нуждаются в том, чтобы их кто-то ублажал, да и вам, мне кажется, тоже необходимо ухаживать за кем-нибудь, кроме Эндрю.
— Вы это сделаете ради меня?
— Не только, — улыбнулась Джудит. — Вы нам нужны больше, чем мы вам. Просто я считаю, что вы можете сделать замок своим домом. Возможно, там вам жить будет легче, чем здесь. Впрочем, я не стану торопить вас с решением. Мы дадим Эндрю время привыкнуть к тому, что мама целый день проводит в замке, а потом уже заговорим о переезде. Кстати, неподалеку от кладовой есть прекрасная комната с большим окном.
Джудит вдруг поняла, что чересчур забегает вперед. что несколько сбило ее пыл.
— Так вы обдумаете мое предложение? — спросила она.
— Для меня большая честь взять на себя эту обязанность, — выпалила Хелен.
Итак, все решилось самым чудесным образом. Джудит покинула дом повитухи в приподнятом настроении. Она чувствовала, что только что произвела важные перемены — перемены к лучшему, — от которых выиграют не только Хелен с сыном, но и ее собственное домашнее хозяйство.
Вечером во время ужина Джудит сообщила старейшинам о своем решении. Она ожидала, что Джелфрид начнет ворчать, так как уже уяснила для себя, что из всех старейшин он наибольший противник всяческих перемен, но, к величайшему ее удивлению, тот совсем не возражал.
118 
