Особенно,... 
122 
— Как же послать туда и кого? В Ливан?
- Пошли Окаемова и Быкова и с ними пять бельцов, а как ты это сотворишь — разумей сам. Время не терпит отлагательства. С Богом!
* * *
Сквозь нудный вой моторов и кромешную темень за окошками самолета, в болтанке и вихрях небесных, Егор сидел на жесткой скамье в чреве грохочущего чудища и явственно, близко слышал голос Ирины, ее прощальные, ожегшие душу нежные высокие слова… Он слышал их и сейчас, оставаясь соединенным с нею незримыми нитями, по коим живыми токами летели они, обнимая и Лаская душу светом ее женским:
- Мой мир, мой дом — в твоей душе… Без тебя не восходит солнце, весна не сменяет зиму. Дыхание мира останавливается… Я часто вспоминаю слова моей бабушки; обращенные ко мне: «Жалкая ты моя, что же ты так любишь?!»
Я тоже думала — что это? Почему это ни с чем нельзя сравнить? И только сейчас, в страдании разлуки с тобой, поняла: ты — Белая Река, которая течет по руслу моей души. Произошло с нами редкое и сокровенное: душа с душою встретилась.
Потому так сильны, а для людей необычны, все ощущения, которые ты вызываешь во мне. Ты — моя молитва… «Агница Твоя, Иисусе, Ирина зовет велиим гласом: Тебе, Жених мой, люблю, и Тебе ищущи страдальчествую и сраспинаюся и спогребаюся крещению Твоему, и стражду Тебе ради, яко да царствую в Тебе, и умираю за Тя, да и живу с Тобою; но яко жертву непорочную прийми мя, с любовию пожершуюся Тебе. Тоя молитвами, яко Милостив, спаси души наша»…
Егор прижался лбом к холодному стеклу самолета и медленно растворил глаза, силясь увидеть ее через мглу и звездный мир, вдруг разом вырвавшийся из туч. Звезды близко лучились в его мокрых глазах, а губы шептали заветные слова Ирине, и не находилось еще слов, чтобы выразить свою печаль и тоску о ней… Егор напряженно вглядывался в золотую россыпь и помнил слова Окаемова, что по древним поверьям — это души дедов, ставших Солнцами, и не мог разгадать вместе с Окаемовым, откуда древние пастухи тыщи лет назад знали, что звезды — есть Солнца во Вселенной… Пращуры не боялись смерти в бою за свой Род — веселые умирали и уходили к горизонту, а потом ступали на голубую траву Сварги и шли к дедам своим на радость их зрящих… Млечный Путь сиял над самой головой мириадами звезд, они порошили в глаза, бесчисленными душами золотились, целыми родами и семьями сливались, иные мерцали еле заметно, другие горели ярко и чисто, согласно более великим подвигам… горели неугасимо путеводным русским трактом, птичьей лебединой дорогой, летели журавлиными станицами над землею и вечностью…
Окаемов неспокойно вертелся на своем кресле, отбросив на пол мешавший парашют, уверенный, слегка подшучивающий над своим необычным положением в этой жизни. Тронул Егора за локоть и дурашливо сказал на ухо:
— Сейчас сядем в Тегеране и смоемся к моему другу Ахметке, у него шикарный духан, он нам и проводников подыщет.
— Нас же ждут в посольстве?
— Посольство под неусыпным наблюдением немецкой агентуры, нам там появляться нельзя, к аллаху лишние инструкции и подозрительные рожи малиновых парней от Лубянки. Мы выполняем особое задание, и надо к нему подходить творчески! Никаких посольств. Ты, как командир группы, требуй немедленно отвязаться от нас и ждать возвращения. Организовать отправку назад. Вот все их дела. К Ахметке!
— А у тебя и тут друзья? — подивился Егор.
— Труднее найти место, где их у меня нет. Опасность в том, что наши в посольстве могут оказаться хуже врагов по своему тугоумию. А если прознают о цели нашей, то не поверят и станут связываться с Москвой и ждать подтверждения… Они же помешаны на инструкциях и секретности… и спеси столь, что меня начинает трясти после минуты общения. Восток же — коварен, его надо знать и чувствовать.
— Будь по-твоему, — согласился Егор, — только вряд ли отвяжемся от них.
— Отвяжемся… Мы археологи, и все!
Самолет приземлился, и к нему вмиг подкатили две легковые машины. Трое деловитых людей в легких плащах и шляпах сразу взяли командный тон, приказали грузить вещи и усаживаться самим. Окаемов легонько толкнул в бок Егора и уверенно проговорил:
— Отвезете нас на западную окраину города, в посольство мы не поедем.
— Таков приказ, — отрезал встречающий.
— Мы не поедем! — твердо заверил Егор, поддерживая Илью, — у нас мирная археологическая экспедиция, еще дуриком прицепятся немцы и станут следить.
122 
