Особенно,... 
120 
- Это был Зверь… терзающий Россию. Люди ополоумели и служат ему, ибо является он к ним в облике спасителя… Как разобраться заблудшим в истине, как отличить зло от добра, свет от тьмы… Только молитва и Слово Божье охранят нас от новых кровавых бед, от напасти и искушения.
Мы пришли в этот мир не праздновать в лени, а бороться. Отдыхать будем на небесах, а сейчас идет страшный бой, и ты не отчаивайся за меня, не впадай в уныние… Я вернусь… Я скоро вернусь. Пора идти, солнце мое…
— Уже пора? — выдохнула со стоном Ирина и приникла к нему в дрожи и стоне прощальных.
Воплем стенала ее душа, глаза списывали, запоминали облик Егора, ноздри жадно ловили его мужской дух, губы — вкус его губ, уши — голос его твердый и сильный.
Горели над монастырем кресты золотые под солнцем яростным…
Вновь приехавший Скарабеев захотел видеть старца Илия, и они вместе с Окаемовым и Егором отправились к заросшей кустами избушке. Нашли они дверь растворенною, а келью пустой. Только под иконами горела неугасимо лампадка, и Егор заметил, что масла в ней много, значит, старец где-то неподалеку. Быков отправился в собор, потом в трапезную, спросил Ирину и Марию Самсоновну, но никто не видел Илия. Только караульные у ворот сказали, что монах вышел и направился в лес трое суток назад… Обеспокоенный Егор доложил Окаемову и гостю о том, что Илий ушел из монастыря трое суток назад, и запнулся, сказав о горящей лампадке. Кто же маслица подливал в нее? Окаемов словно прочел мысли и раздумчиво промолвил:
— Что-то случилось очень важное… неиссякаема лампада!!!
— Немедленно выяснить, где он, разыскать и доложить. Пока не поговорю с ним, не уеду, — попросил Скарабеев.
Мария Самсоновна, увидев беспокойство Егора, сразу же незаметно вышла из ворот и направилась знакомой тропинкой в сторону леса. Когда она уже приближалась к опушке, услышала за спиной легкий топоток ног и, обернувшись, увидела догонявшего ее Васеньку. Мальчонка несся стремглав, взблескивая глазенками, и, запыхавшись, торопливо затараторил.
— Бабуня, я с тобой!
— Нельзя, Милой, вона вечереет, а ну как стемнеет, и что тогда? Забоишься…
— Не забоюсь, я с тобой, — упорно твердил Вася, угнув лобастую головенку и чертя ногой землю.
— Иди-иди, Васюшко, я мигом обернусь и скоро тебя увижу…
— Я с тобой…
— Ах, наказанье мне, да уж ладно.
— Медвежонка нету и дедушки нету, пойдем искать.
— Аль кельюшку проведал, откель знаешь?
— Проведал.
* * *
В неизъяснимой сладости третьи сутки подряд Илий столпником был в послушании на своем заветном камне в лесной пустыньке… Он отринул все звуки и дела мирские, все мысли свои направил в небо, и нескончаемо текла живая вода молитвы из его уст. Убогий старец крепью веры держался на огромном камне, давно не чуя ног и рук, не чуя самой устали и голода, все ложные искривления изошли из его мыслей, скорби и тяжести, — воспарили любовь и смиренномудрие. И был он чист в сей миг в единой и непрестанной сердечной молитве, в совершенном погружении в богомыслие, в душевной тишине, возносящейся светом любви к небу.
Третьи сутки он слышал скулеж голодного медвежонка пред стопами и изредка бросал ему просвирку и сухарики, а сам не поддавался на искушения, кладя поклоны и крестным знамением осеняясь в истовом молении. Нежное сердце убогого старца изнемогло, но Илий все усиливал труды свои иноческие в молитвенном подвиге и прозорливости… Жизнь свою отдавая Богу и Пресвятой, Богородице…
Столпника в ночное время искушали бесы, зловонными вихрями силились спихнуть с камня, изнуряли тело, но дух изнурить не могли и отступились в стенаниях и рыке зверином. Илий прощал врагов своих падших, ибо сам незлобив был и все полагал на гнев Божий и молчанием своим, молитвою святою отвергал и не дозволял победить врагам себя. В совершенном самоуглублении ясный взор его устремился в небо; умная молитва текла лучом туда, в лазурные царства, к престолу Творца. Как не передать языком человеческим радость этого соединения, так и не узреть простым глазом ту красоту Горнего селения Спасителя, открывшуюся старцу.
Молился Илий не за себя — молился за Россию и просил дать знак, что будет с нею в сей страшный миг испытания от нашествия ворога.
—И снизошла благодать вечером третьего дня, в закатные огненные часы, столпом ослепительного света явилась Богородица пред ним и милостиво дозволила сойти с камня и прервать молитву непрестанную…
120 
