115 
Но не помогла живая Васина вода; когда они вернулись с бабушкой, Никита уже затих навсегда, испустил последнее дыхание и взлетела его медвежья душа в небесные леса, к молочным рекам и кисельным берегам, к медовым озерам и малиновым кущам… Сбрызгивал плачущий Вася его тело водою из солдатского котелка, ждал с нетерпением, теребил за уши и трогал ручонкой холодный шершавый нос, в отчаянье сокрушенно говорил бабушке:
— Не помогает живая вода…
— Знать, не хочет медведушка ворочаться к нам, истомился жизнею и не след неволить, Васятка, ево… Утешься и помни его добро всю жизнь свою…
Все перебывали у мертвого медведя и простились с ним, а вечером под командой Солнышкина пришли белые монахи с зажженными факелами, положили на носилки усопшего Никиту и обнесли трижды вокруг собора, сотрясая факелами и медвежьим рыком вознося свое ратное заклинание, что быть их Державе без ворога…
Схоронили его на сухом берегу озера Чистик у стен монастыря, невдалеке от родничка с живой водою, бегущего от святого колодца… Солнышкин вел обряд захоронения по древним русским северным правилам успения медведя, клятвой простились с ним белые монахи, а озеро всю ночь виделось воинам охранным со стен и колокольни — белым- белым, как парное молоко…
Утром заехал в ворота автомобиль, вылез из него радостный Лебедев и велел срочно позвать Илия с Васенькой. Когда они пришли, Лебедев с опаской открыл багажник машины и отшатнулся. Все увидели там взъерошенного медвежонка с горящими глазами, в ошейнике на ржавой цепи. Он скулил и злобно ворчал, глядя на людей.
— Вот еще сироту прислал Скарабеев, летчики привезли ему из тайги. Вычитал он, что святые отцы ладом жили с этим зверем… Только будьте осторожны, он двоих офицеров покусал, пока мы его засовывали, и меня хватанул за локоть…
Илий спокойно подошел, взял за цепь и легонько потянул к себе. Медвежонок прянул на землю, озираясь и ворча, а старец уже гладил его по голове и отстегнул ошейник, отбросил в сторону цепь. Она брякнула по камням, и Ирина ойкнула в испуге, вспомнив своего прикованного медведя, понимая освобождение зверя от ржавого железа по-своему и глубоко…
- Никитушка явился, — вздохнул облегченно Илий и перекрестился. А когда пошел в келью, медвежонок покорно кинулся вслед ему, вперевалку шел рядышком, как привязанный, косолапя потешно и оглядывая свой новый дом и мир… А следом устремился? Васенька…
* * *
Лебедев сам принимал экзамены у белых монахов. Дивился разительной перемене в этих молодых ребятах, которых отбирал тщательно и долго по одному ему ведомым признакам и приметам. Лики воинов просветлели, налились мужеством и силой, мускулы отвердели, расправились плечи, вознеслись взоры уверенностью и смелостью. Все науки знали назубок, все приемы подладили под себя и готовы были выйти из ворот монастыря дружиной единой для пользы Родины своей.
У каждого на груди был крест на верви, тайный оберег, освященный Илием. Кресты были эти особые, выкованные из железа церковного-древнего, промоленного за века. Старец сам дал полосу, а ковал Солнышкин, и вышли они на славу. Ни ржа их не брала, ни злая сила, только темнели и наливались огнем крепости ратной.
…Сам заготовил и отвез Мошняков три машины дров Надежде и принес от нее весть дивную. Оказалось, что все ближайшие деревни знали о медведе отшельнике и ни один охотник не посягал на его жизнь, ибо двое промазавших в него, помутились в одночас разумом и пропали, а один заезжий стрелок в тот же вечер захлебнулся во сне пьяный, а людская молва остерегла остальных и даже имя ему дали — Монах… А Надя плакала и благодарила Мошнякова за помощь и радостно сказала, что весточку долгожданную получила от Саши своего, и все взглядывала на его карточку, привешенную в переднем углу под образами, и тихо улыбалась, молясь во спасение… Опять Мошняков поразился ясной душе и великому обаянию этой женщины. Затомился решив что непременно сыщет такую же себе в жены, а времени нет искать — война проклятая…
Молебен прощальный служил Илий в древнекаменном соборе… Ирина и бабушка особо хорошо пели вслед, сотня дружины монолитом утвердилась на хладных плитах, согревая их духом своим… Все собрались на молитву, и видел Егор, как умело и вдохновенно молятся Лебедев, Окаемов, Мошняков и Селянинов — все внимали молитве и дружно осенялись крестным знамением…
Оторвавшись от медвежонка у кельи, возбужденный Васенька влетел в собор и медленно брел, обходя молящихся, запрокинув голову. Он шел как в лесу, белые стволы людей высоко возносились над ним, и лики их сияли, как озаренные солнцем кроны деревьев. Вася искал мамушку и нашел, она пела так хорошо, что он не решился потревожить, а залез на крутые ступени клироса, смотрел сверху на людей, на иконы, на Спаса под куполом…
115 
