101 
Джоанна только что закончила выдергивать нитки из швов на ране Колума и пыталась заставить его уразуметь ее наставления. А он был словно непоседливый ребенок, торопившийся снова выбежать из дома во двор.
— Вы не уйдете, Колум, пока не поклянетесь мне мазать рану этой мазью каждое утро и вечер в течение недели!
— Обещаю, обещаю, — ответил солдат. Он вскочил на ноги и бросился из комнаты, оставив баночку с мазью на столе.
— А вот и я! — Алекс выкрикнул это важное сообщение и широко развел руки таким драматическим жестом, что его отец не мог удержаться от улыбки. У ребенка наверняка не было проблем с осознанием собственной ценности. Правда, Габриэль, должно быть, говорил ему, когда они возвращались домой, что Джоанна хочет его видеть.
Поведение жены также позабавило Габриэля, Она громко охнула, подобрала юбку и бросилась через всю залу к Алексу.
Малыш очутился в ее объятиях. Она крепко прижала его к себе. Его голова едва доставала до ее живота. Он был таким замечательным малышом, она так была счастлива видеть его в доме, что глаза ее наполнились слезами.
Габриэль оставил их вдвоем и поднялся наверх, чтобы поговорить с Клэр Мак-Кей. Он хотел выяснить имя воина, который опозорил эту женщину. И еще — сказать Клэр, что ее отец прибудет сюда завтра, чтобы забрать ее домой, конечно, если она окажется достаточно окрепнувшей для этого.
Через минуту Габриэль вернулся вниз. Клэр оказалась слишком слабой, чтобы отвечать на его вопросы. И опять уснула.
Джоанна и Алекс ждали его у основания лестницы.
— Что-нибудь случилось, супруг мой? — спросила Джоанна, увидев нахмуренное лицо Габриэля.
— Всякий раз, когда я пытаюсь переговорить с Клэр Мак-Кей, она засыпает. Как вы думаете, сколько пройдет времени, прежде чем она достаточно окрепнет, чтобы отвечать на мои вопросы?
— Не знаю, Габриэль. Вы видите, что она выглядит так же, как в тот день, когда ее привезли сюда. Понадобится время. Будьте терпеливы, — говорила Джоанна, кивая для убедительности. — Чудо, что она еще жива…
— Похоже, что так, — согласился он. — Ее отец приезжает завтра и хочет забрать ее домой.
Джоанна покачала головой:
— Клэр еще не в состоянии куда-либо ехать. Ее отец должен будет понять это.
Габриэлю не хотелось сейчас продолжать этот сложный разговор. Его радовало, как встретились жена и Алекс. Не хотелось портить доброе настроение. А для того, чтобы обсудить будущее Клэр, еще найдется время вечером.
— Почему бы вам не погулять с Алексом, жена? Сегодня слишком прекрасный день, чтобы сидеть дома.
Алекс держал Джоанну за руку и смотрел на нее в совершенном восхищении. Габриэль подумал, что, видно, мальчик отчаянно нуждался в матери. Но — еще одно открытие — Джоанна сама чуть ли не так же нуждалась в Алексе.
— Да, сегодня прекрасный день, — сказала она.
В глазах у Габриэля появилось нежное выражение. Теперь он был очень неосторожен. Его любовь к сыну была слишком очевидной.
Господи, она чувствовала себя сегодня слишком сентиментальной. Джоанна осознавала, что слезы готовы брызнуть у нее из глаз, и отвернулась, чтобы муж не увидел их. Он не поймет — мужчины уверены, что женщины плачут только от несчастий или от боли. Так полагала Джоанна. А ее слезы были от счастья, от радости. Господь благословил ее! Она бесплодна, но все же у нее есть сын, которого она может любить. Да, она будет любить Алекса, потому что для нее просто невозможно закалить сердце холодом против этого ребенка.
— Может, мы пойдем посмотреть лошадок, мама? И слезы брызнули у нее из глаз. Габриэль и Алекс пришли в ужас.
— Джоанна, что с вами происходит? — Тревога, охватившая Габриэля, заставила его почти прорычать этот вопрос.
— Мы не пойдем смотреть лошадок! — крикнул Алекс, который подумал, что Джоанна расстроилась из-за этого.
Джоанна попыталась взять себя в руки.
— Ничего особенного, — сказала она мужу. — Просто Алекс назвал меня мамой. Видите ли, это застало меня врасплох. Кажется, сегодня я очень впечатлительна.
— Папа сказал, что я могу называть тебя мамой, — стал оправдываться Алекс. — Он сказал, что тебе это понравится.
Малыш обеспокоенно глядел на нее. Джоанна поспешила успокоить его.
— Твой папа был прав. Ты должен называть меня мамой.
— Тогда почему же ты плачешь, как малыш? — и спросил Алекс.
Она улыбнулась.
— Потому, что ты сделал меня счастливой, — ответила она. — Алекс, сегодня слишком прекрасный день, чтобы сидеть дома. Давай посмотрим лошадок.
101 
