97 
— Тогда нам лучше перенять кое-какие манеры, — предложил Линдзи. Он вздохнул: — В конце концов, это она убила Любимчика.
— И еще троих волков, — добавил Кит. Габриэль уже начинал терять терпение: как долго Джоанна намерена продолжать свой обморок? Но тут она открыла глаза.
Джоанна едва не закричала, но вовремя удержалась и только громко охнула. Она рассматривала солдат, глядевших на нее сверху вниз, и старалась перебороть испуг.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она распростерта на обеденном столе. Джоанна никак не могла взять в толк, как она здесь очутилась.
— А почему я на столе?
— Он был ближе, чем ваша постель, миледи, — ответил Колум.
— Вы потеряли сознание, — прибавил Кит, полагая, что она не помнит этого.
— Почему же вы не сказали, что ваш матушка приезжает сюда погостить? — спросил Нилл.
Джоанна попыталась сесть. Отец Мак-Кечни коснулся ее плеча:
— Вам лучше оставаться на месте, дитя мое. Ваш супруг будет счастлив отнести вас в постель. Теперь вам получше?
— Да, благодарю вас, — ответила она. — Я действительно потеряла сознание? Этого никогда раньше со мной не случалось, Не могу сообразить — отчего же…
Линдзи решил сам дать надлежащее объяснение:
— Это наши манеры вывели вас из себя, миледи.
— Разве? Солдат кивнул.
— Вам нужно по крайней мере с неделю полежать в постели, — порекомендовал Кит.
— Я не хочу лежать в постели, — запротестовала Джоанна.
— А я говорю, что миледи нужно полежать в постели недели две, — заявил Колум. — Это единственный способ чтобы миледи восстановила силы. Ведь она слабенькая, если вы помните, — прибавил он.
Мужчины закивали головами. Джоанна была возмущена:
— Я не слабенькая! — едва не закричала она. — Отец мой, позвольте мне встать. Я не могу идти спать. Сейчас моя очередь сидеть с Клэр Мак-Кей.
— Я буду счастлива посидеть с ней, — предложила Мэган. — Ведь это несправедливо, что только макбейнцам позволено ходить за ней. Вы же не хотите, чтобы маклоринские женщины обиделись на такое небрежение, не так ли, миледи?
— Мэган, теперь не время говорить об этом, — пробормотал Кит.
— Но макбейнки были единственными женщинами, которые предложили свою помощь, — пояснила Джоанна.
— А вот теперь и я прошу об этом, — настаивала Мэган.
— Тогда я благодарю вас и, конечно же, признательна вам за вашу помощь.
Мэган улыбнулась. Ей польстила благодарность хозяйки.
Итак, с этим вопросом было решено. И Джоанна хотела выяснить отношения с мужем. Она намеренно избегала пока что смотреть на него, ибо подозревала, что он хмурится и наверняка готов наброситься на нее со своим вечным «я-же-говорил-вам-что-вы-слабы». Она внутренне собралась с силами и подняла на него глаза. Габриэля было легко отыскать взглядом, поскольку он возвышайся над своими солдатами.
Ее муж улыбался! Это совершенно ошеломило Джоанну. Она была уверена, что он раздосадован, встревожен. И ей, казалось бы, следовало почувствовать облегчение при виде его явно хорошего настроения, но она этого не почувствовала. Как-никак она ведь была в обмороке, а Габриэль прежде так тревожился о ней. А теперь выглядел… прямо-таки счастливым! Он что же, нашел ее обморок забавным?
Джоанна подозрительно глядела на мужа, а он подмигнул в ответ, что вовсе привело ее в замешательство.
— И когда же сюда приедет ваша матушка? — тем временем спрашивал ее Кит.
Она, все еще глядя на мужа, ответила маклоринцу:
— Месяца через два-три.
Затем Джоанна улыбнулась отцу Мак-Кечни и мягко сняла его руку с плеча — так, чтобы можно было встать.
Колум попытался поднять ее на руки. Кит старался помочь ей, перегибаясь через стол с другой стороны. Каждый тянул Джоанну в свою сторону.
Наконец вмешался Габриэль. Он отстранил Колума и поднял жену на руки.
— Положите голову мне на плечо, — велел он. Она не поторопилась выполнить его распоряжение, и он сам пристроил ее голову куда следовало.
Габриэль вынес жену из залы, поднялся по лестнице. Она протестовала почти всю дорогу:
— Сейчас я чувствую себя прекрасно. Я могу идти сама, супруг мой. Отпустите меня.
— А я хочу нести вас, — объяснял он. — Это самое меньшее, что я могу сделать после всех тех хлопот, которые вы пережили, наставляя моих людей.
— Самое меньшее, что вы можете сделать?
— Да, — ответил он.
Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит. А его улыбка еще более приводила ее в замешательство.
97 
