37 
— Он из макбейновского клана, — заметила она. — На нем ваш плед.
— Наш плед, — поправил ее муж. — Огги один из нас, Джоанна. Алекса здесь нет. Сегодня рано утром я отправил его в семью брата его матери.
— И сколько он пробудет там?
— Пока мы не закончим укреплять стену. Когда все будет завершено, Алекс вернется домой.
— И когда это будет? Сыну нужен отец, Габриэль.
— Я знаю свои обязанности, жена. Вам не следует учить меня.
— Но могу же я высказывать свое мнение, — возразила она.
Он пожал плечами.
— И вы уже начали укреплять эту стену? — спросила она.
— Она уже наполовину укреплена.
— Тогда сколько еще…
— Еще несколько месяцев. Джоанна. — Он нахмурился. — Я не хочу, чтобы вы гуляли по холмам без надлежащего сопровождения. Это слишком опасно.
— Слишком опасно для всех женщин или только для меня?
Он промолчал. Тогда она ответила себе сама и постаралась сдержать раздражение:
— Объясните мне, что это за опасности.
— Нет.
— Почему нет?
— У меня нет на это времени. Просто следуйте моим распоряжениям, и мы вполне поладим.
— Конечно, мы поладим, если я буду во всем вам подчиняться, — пробормотала она. — Честно сказать, Габриэль, я не думаю…
— А лошади у вас отменные.
— Что вы сказали?
— Та шестерка лошадей, которую вы мне подарили, она отменная.
Джоанна вздохнула:
— Мы уже закончили обсуждать мое послушание?
— Да.
Она засмеялась.
Он тоже усмехнулся:
— Вам следовало бы делать это чаще.
— Делать — что?
— Смеяться.
Когда они подошли к воротам, поведение Габриэля совершенно изменилось. Его лицо посуровело. Она подумала, что эта суровость предназначена для окружающих их зрителей. За ними наблюдали все солдаты.
— Габриэль?
— Да? — Его голос звучал нетерпеливо.
— Могу ли я теперь высказать свое мнение?
— Какое мнение?
— Использовать двор для таких опасных военных упражнений — безумие.
Он покачал головой:
— Они не были опасны вплоть до сегодняшнего утра. Я хочу, чтобы вы мне кое-что обещали.
— Да?
— Никогда не грозите мне тем, что покинете мои владения.
Его требовательный тон удивил ее.
— Обещаю, — ответила она.
— Я никогда не позволю вам уехать. И вы понимаете это, правда?
Он удалился, не дожидаясь ответа. Джоанна некоторое время наблюдала за мужем, который присоединился к солдатам.
Она раздумывала над его поведением Николас сказал ей, что лаэрд хочет жениться на ней, чтобы закрепить за собой эту землю. Но Габриэль вел себя так, словно не только эта земля, но она сама по себе тоже имела для него значение.
Она хотела бы, чтобы так и было на самом деле.
Габриэль заговорил с Колумом. Тот взглянул в сторону Джоанны, кивнул и направился прямо к ней. Она не стала дожидаться солдата, чтобы узнать, какой приказ ее супруг отдал своему первому командиру, и быстро сбежала с холма на луг. Она хотела выяснить, что это за макбейновский солдат по имени Огги, игра для которого — рыть ямы в земле.
Голову этого пожилого мужчины покрывали остатки седых волос. Он выпрямился, когда она окликнула его. Глубокие борозды возле рта и глаз говорили о его возрасте — ему было не меньше пятидесяти лет, а то и больше. Но у него были прекрасные белые зубы, красивые карие глаза и теплая привлекательная улыбка.
Джоанна сделала быстрый реверанс и отважно нырнула в гэльский язык.
Он зажмурился и сморщился, как от острой боли:
— Вы совсем исковеркали наш прекрасный язык, дитя.
Огги говорил быстро, и Джоанна не поняла ни слова. Он был вынужден повторить свое обидное замечание три раза, прежде чем до нее дошел его смысл.
— Пожалуйста, скажите мне, сэр, какие слова я неправильно выговариваю.
— Вы немного исковеркали каждое.
— Я бы хотела выучить этот язык, — заявила она, не обращая внимания на комическое выражение ужаса на лице Огги.
— Для англичанки потребуется слишком много усердия, чтобы добиться беглости, — сказал он. — Вы должны будете сосредоточиться. А я не верю, что вы, англичане, на это способны.
Джоанна не поняла и половины из того, что он говорил. Огги драматически хлопнул себя по лбу:
— Клянусь всеми святыми, дитя, вы не понимаете ни слова из того, что я вам говорю.
Он прочистил горло и заговорил опять, но теперь уже по-французски. Джоанна была поражена его безупречным выговором.
37 
