126 
– Не скажу, что бутылка обошлась мне дёшево, дорогой граф, однако… Не всё в мире измеряется деньгами. Есть вещи гораздо более дорогие. Вы со мной согласны?
– Более чем! Вы позволите? – он взял с блюда кусочек истинно южной сладости: орехи, вывалянные в меду и куче пряностей. Очень подходящая закуска к тому, что мы имели удовольствие пить.
– Надеюсь, сей скромный подарок искупил мою вину, граф?
– Вину? Не совсем понимаю… – он немного растерялся.
– Я имею в виду Ваше волнение по поводу отсутствия сына вчерашним вечером.
– Ах, Вы об этом… Признаться, я и в самом деле, немного испугался. Видите ли, Шэрол – умный мальчик, но вряд ли это помогло бы ему при встрече с грабителями.
– Собственно говоря, именно поэтому я и взял на себя смелость проводить его домой.
– И за это я весьма Вам благодарен, лэрр! Что бы ни думал Шэрол, я не хочу его потерять…
– Дорогой граф, – я решил слегка изменить течение беседы. – Вы, должно быть, очень занятой человек, а я нагло отнимаю у Вас драгоценные минуты… Вы же и до моего прихода были чем-то заняты, не так ли?
– О, не волнуйтесь! Всего лишь моё личное увлечение, если можно так выразиться… Я обожаю возиться с редкими записями, особенно, принадлежащими перу известных людей… В частности, сейчас я просматривал дневник одного, весьма уважаемого человека… Ныне покойного, к сожалению.
Я изобразил на лице крайнюю заинтересованность, и граф продолжил:
– Вы, наверное, и не слышали, но лет двадцать назад его имя произносили с придыханием… Лара. Известно Вам такое имя?
– Вы не поверите, граф… Я кое-что слышал о сём человеке. Он был магом, если не ошибаюсь? – нет, дыхание у меня не перехватило, отнюдь. Грудь свело совсем иной болью. D’hess Лара…
– Да, он был магом, но скорее теоретиком, нежели практиком… Очень сведущим в своём деле теоретиком. Ему даже предлагали место Королевского Мага, но он отказался, предпочитая учить, а не почивать на лаврах. Правда, Лара принимал участие в жизни двора… Изредка. Кстати, теперешний придворный чародей – его старший ученик. И когда учитель бесследно пропал – это произошло лет пятнадцать тому – подозрения пали прежде всего на Гериса… Хорошо, что молодому человеку удалось доказать свою непричастность к исчезновению… Ему и так было несладко: не прошло и нескольких лет, как на его плечи пала тяжесть забот о королевской семье… Но что-то я отвлёкся! Так вот, мне в руки попал этот замечательный дневник – последние заметки Лара, которые он записывал буквально перед своей гибелью. Наверняка, там есть нечто, способное пролить свет на причины его исчезновения, вот только…
– Что?
– Никто не в силах прочитать, что же именно там написано.
– Неужели? Быть такого не может!
– К сожалению… Может. И – есть. Лара делал записи на каком-то странном языке, возможно, с применением магии, потому что даже его ученик не смог разобраться в написанном. Всё, что ему удалось – прочитать пару фраз в начале.
– Занятно… Разрешите взглянуть?
– Пожалуйста!
Придвигаю к себе книжицу в простом деревянном, обтянутом тканью переплёте. Нет, магии в ней нет. По крайней мере, такой, которую я могу разрушить. А могу я… Впрочем, не будем уходить в сторону от темы.
Открываю дневник примерно посередине. Б-р-р-р-р-р-р! Ну и почерк… Неудивительно, что никто не сумел ЭТО прочитать. Вообще-то, не вижу сложностей: Старший Язык, просто буквы кривоваты и стремительны… Словно старик боялся не успеть записать нечто важное. Наверное, боялся – в таких-то почтенных летах!…
А, понял, в чём загвоздка! Дело в том, что Старший Язык, как язык-предтеча всех ныне применяемых вербальных магических техник, видоизменяет начертание букв в соответствии с характером и склонностями того, кто им пользуется. То есть, почерк в данном случае меняет даже не вид написанного, а укореняется в сути изложенных слов… Сложно для понимания? Увы. Но есть правила, которые установлены изначально, и не могут быть изменены. К счастью.
– Знаете что, дорогой граф… Я, пожалуй, мог бы попробовать перевести эти записи в более читаемый вид.
– Вы… шутите?
– Нисколько! Мне… немного знаком этот способ написания.
– И Вы сможете…
– Не всё, но какие-то части, несомненно.
– Если Вам удастся… – граф смотрел на меня, как на жреца, уже явившего одно чудо и замахнувшегося на второе, более грандиозное. – Я буду вечно признателен…
126 
