65 
— Скажите, а когда произойдет то, что как вы говорите, не дает мне пока уйти… Я умру? Я смогу умереть?
— Вы сможете исполнить ваше желание, в этом я не сомневаюсь.
— Что ж, — Женщина решительно кивнула и встала со стула. — Если вы правы, мне в самом деле есть еще, чем заняться. Но если нет…
— Давайте проверим, только и всего. Любая теория всегда нуждается в экспериментальном подтверждении.
— Надеюсь, ваша теория верна.
— Рано или поздно мы это узнаем.
Или убедим себя, что узнали. Но какая разница? Знание — всего лишь иллюзия объяснения, попавшая в резонанс с нашим собственным мироощущением, ведь недаром одни школьники любят точные науки, а другие предпочитают изящную словесность. Каждому свое, как говорится. И я не исключение: внушил женщине то, о чем она никогда не задумывалась. Потешил собственный эгоизм, отказавшись выполнять желание клиента. Ох, чувствую, всыплет мне хозяйка по первое число! А если учесть, что у нас только-только наступило седьмое… Перспектива безрадужная. Зато привычная.
***
На сей раз дверное кольцо выбило по бронзовой пластине слишком замысловатый ритм, чтобы предполагать безмятежный прием обычного клиента, но я искренне считал себя готовым к встрече с любым демоном или ангелом. Ровно до того мгновения, как открыл дверь новым гостям салона.
— Это здесь убивают? — прожевало юное создание неопределенного пола, вваливаясь в прихожую в сопровождении брата-близнеца. Или сестры.
Не знаю, каким образом и когда у меня выработалось непреклонная уверенность в том, что мальчики должны выглядеть именно мальчиками, а девочки — девочками, но я устоял перед веяниями нового времени. А современная мода решила не отставать от политических тенденций и вслед за социальными правами уравняла внешний облик лиц мужского и женского пола. Люди зрелые, а значит, консервативные, в большинстве своем избежали вредного влияния унисексуальности, зато молодежь с радостью ухватилась за возможность отовариваться на одном и том же прилавке, спутав, правда, небрежность с неряшливостью.
Кто бы мне объяснил, в чем состоит удобство штанов, пройма которых начинается в области коленей или всего лишь немногим выше? Я со своей небогатой фантазией могу предположить только одно назначение необъятного мешка на заднице: скрывать подгузник. А футболки, рубашки, фуфайки и свитера отравляющих глаз расцветок, напяленные друг на друга? Причем, вовсе не в том порядке, которому лично меня учили в детстве. Не говоря уже о том, что мгновенно возникает ощущение встречи с клошарами, только-только выползшими из-под моста, все эти «семеро одежек» еще и мешают коже нормально дышать, являясь причиной… М-да. Стойкого несвежего запаха.
— Здесь, да? — повторил разговорчивый пришелец.
Его спутник не проронил ни слова, хотя не менее энергично двигал челюстями. Надо бы проследить, чтобы не прилепил жвачку к дверному косяку или еще куда.
— Вы что-то хотели узнать, молодые люди?
Две рваные крашеные челки качнулись навстречу друг другу, когда пришельцы растерянно переглянулись, потом первый продолжил:
— А чего непонятного? Я ж сразу сказал. Вон, во всех газетах написано…
Он читает газеты? Похвально. Но полезно иногда просматривать не только желтую прессу, а и научно-популярные журналы. И сборники правил хорошего тона не помешали бы.
— И что же написано в газетах?
— Прикалываешься, дядя?
— Еще не начинал.
— Так у вас тут, правда, притон?
Он, а теперь я был совершенно уверен, что разговаривающий со мной — парень, всего лишь рисовался перед своей подружкой: мол, это же круто, заявиться в такое опасное место, которым назначили салон «Свидание» журналисты городских изданий. Мол, вот какой я отважный и рисковый. Можно было бы подыграть ему, но у меня внутри все начало закипать.
Десяткам, если не сотням людей, живущим или находящимся в Ройменбурге по делам, по-настоящему нужна помощь, моя и моих коллег, а приходится тратить время и силы на… Всякую дрянь! Сатанистов, религиозных фанатиков, а теперь еще и юных идиотов, желающих только покрасоваться друг перед другом. Взять бы и врезать им обоим, не глядя на половые различия и разницу в возрасте и весе. Или ремнем отходить так, чтобы неделю сидеть не могли…
Мои пальцы только коснулись холодной пряжки, когда на лицах подростков возникло, мягко говоря, недоумение, а взгляды растерянно уставились в точку, находящуюся позади, выше и левее меня. В неожиданно наступившей тишине каждый шаг спускающегося по лестнице человека был слышен отчетливо и громко, но доски ступеней не привычно поскрипывали: они пели. Нечто гулкое, протяжное и древнее.
65 
