— Я забегу в воскресенье вечером, — сказал он. — Мы сможем поговорить. Вы подготовите меня к понедельнику, нервы успокоите.
Фалькон рассказал ему о знаменитом retinto, которого Пако готовил к корриде, и уловил волнение юноши, для которого все так удачно складывалось.
В 9.30 утра Фалькон позвонил Фелипе, чтобы узнать, обнаружил ли он что-нибудь. Никаких отпечатков в доме Сальгадо не оказалось. Теперь они разбирались с пробами крови, но все проверенные к настоящему моменту образцы принадлежали Сальгадо. Фалькон позвонил судмедэксперту. Тот еще не составил отчет, потому что ожидал из лаборатории результатов анализа крови.
— Осматривая труп в морге, я заметил три синяка вокруг правого глаза убитого, — начал рассказывать врач. — Все прочие травмы у него на затылке и в районе виска. Причем эти три повреждения имеют особый характер. Они нанесены не твердым и острым, а тупым и сравнительно мягким орудием, скорее всего — кулаком. Убийца трижды ударил его по лицу, и я задался вопросом: зачем? Судя по расположению синяков, убийца бил его левой рукой, но я знаю, что он правша.
— Откуда?
— Если вы вознамеритесь удалить веки у того, кто уже привязан к стулу, вы встанете позади него и запрокинете его голову назад. Оба надреза скальпелем были сделаны слева направо.
— Так почему же, по-вашему, он бил левой рукой?
— Потому что не мог пустить в ход правую.
— Что же ему помешало?
— Она была стиснута зубами жертвы. Старик его укусил.
— Вы можете это доказать?
— Усыпив пострадавшего хлороформом, убийца вытащил у него изо рта носки, чтобы он, находясь без сознания, не задохнулся. Когда прооперированный начал приходить в себя, убийца снова затолкал носки ему в рот, но либо немного замешкался, либо сжатие зубов было рефлекторным.
— Но как вам удалось это узнать?
— Я обнаружил у убитого во рту и на носках не принадлежащую ему кровь. У него кровь нулевой группы, а эта — группы АВ. Я уже распорядился провести анализ ДНК.
Фалькон повесил трубку, и тут зазвонил его мобильник. Это был Фелипе, подтвердивший, что одна из капель крови имела группу АВ. Эта капля находилась между дверью и стулом на расстоянии одного метра двадцати сантиметров от его передней ножки.
Пока Фалькон разговаривал, начал трезвонить стационарный телефон. На этот раз звонила Консуэло Хименес.
— Откуда вы узнали этот номер?
— Я позвонила в полицейское управление, и там мне сказали, что вы еще не приходили.
— Они не дают мой домашний номер, к тому же у вас есть номер моего мобильника.
— Мне этот номер известен давным-давно. Район посвятил меня в сию великую тайну, — сказала она. — Когда-то мы с вашим отцом изредка разговаривали по телефону.
— Вы что-нибудь узнали относительно сеньора Карвахаля?
— Я прочла в газете, что Рамон Сальгадо был убит тем же самым человеком, что и мой муж. Вы не сказали мне, что у Рауля отрезали веки.
— Газеты гоняются за сенсациями, — ответил он, закрывая тему.
— Мы с Районом были добрыми друзьями, — проговорила она.
— Видимо, не такими уж добрыми, раз вы при нашем первом разговоре даже не сумели припомнить его имя.
— Тогда я была шокирована проникновением убийцы в наш интимный мир и просто пыталась защититься от проникновения в него следователя… вот и все.
— А вам не приходит в голову, что сокрытие вами дружбы с Сальгадо могло стоить ему жизни? — Фалькон намеренно передергивал, пытаясь сыграть на ее чувствах.
— Он мне сообщил, что собирается встретиться с вами.
— Когда?
— После убийства Рауля мы разговаривали каждый день, — сказала она. — Разве ваши люди не изучили список телефонных звонков?
— Я еще не заглянул в отчет.
— Рамон был очень отзывчивым человеком и к тому же порядочным.
— Когда, по его словам, мы собирались встретиться?
— Вчера, за обедом.
— Он говорил, что собирается обсуждать со мной?
— Нет.
— А он случайно не намекнул, что это имеет какое-то отношение к вам?
— С какой стати?
— Он говорил вам о нашей маленькой сделке?
— Нет.
— Он собирался предоставить мне информацию, которая вывела бы меня на врагов Рауля, в обмен на разрешение провести день в мастерской моего отца, — объяснил Фалькон. — Вы не знаете, зачем ему это понадобилось? То есть зачем ему понадобилось проводить день в мастерской отца? Он утверждал, что интерес у него совсем не коммерческий.