39 
Бумаги – копии пяти завещаний и немногие заметки, которые он набросал после их с Вьянелло визитов, – обрели свое место, но не в руках синьорины Элеттры, а в нижнем ящике стола Брунетти, где покоились еще три дня.
Патта вернулся из отпуска еще менее озабоченным работой полиции, чем когда уезжал. Брунетти извлек из этого выгоду – не упомянул о Марии Тесте и ее истории. Шла весна, и он отправился навестить свою мать в доме престарелых. Визит оказался еще болезненнее, чем обычно, – ему остро не хватало инстинктивного милосердия сестры Иммаколаты.
Молодая женщина больше не делала попыток связаться с ним, и он уже начал надеяться, что она бросила всю эту историю, забыла страхи и начала свою новую жизнь. Зашел даже так далеко, что решил побывать на Лидо и навестить ее; стал искать папку, но не нашел ни ее, ни клочка бумаги с адресом Марии, да еще не смог припомнить фамилию тех людей, которые помогли ей с работой. Росси… Басси… Гуцци… какое-то такое имя, вспоминал он. Но тут на него пал гнев вице-квесторе Патты, вернувшегося в управление, и он забыл обо всем до тех пор, пока спустя два дня не взял трубку телефона: с ним разговаривает некто представившийся как Витторио Сасси.
– Вы тот, с кем говорила Мария? – задал вопрос Сасси.
– Мария Теста? – уточнил в свою очередь Брунетти, хотя знал, какую Марию тот имеет в виду.
– Сестра Иммаколата.
– Да, она заходила повидать меня недели две назад. Почему вы мне звоните, синьор Сасси? Что случилось?
– Ее сбила машина.
– Где?
– Тут, на Лидо.
– Где она?
– Ее забрали в отделение «Скорой помощи». Я сейчас здесь, но не могу получить никаких сведений о ней.
– Когда это случилось?
– Вчера днем.
– Так что ж вы мне только сейчас звоните?! – возмутился Брунетти.
Последовало долгое молчание.
– Синьор Сасси?
Не получив ответа, спросил помягче:
– Как она?
– Плохо.
– Кто ее сбил?
– Неизвестно.
– Как это?
– Ехала домой после работы, на велосипеде. Похоже, машина ударила ее сзади. Кто бы там ни был, не остановились.
– Кто ее нашел?
– Шофер грузовика – увидел в канаве у дороги и доставил в больницу.
– Насколько она пострадала?
– Точно не знаю. Мне позвонили сегодня утром и сказали, что сломана нога. Но думают, может быть поврежден мозг.
– Кто так думает?
– Не знаю. Все это говорил тот, с кем я разговаривал по телефону.
– Но сейчас вы в больнице?
– Да.
– Как они узнали, что надо связаться с вами?
– Полиция явилась в ее пансион – на сумке был адрес. Думаю, владелец назвал им фамилию моей жены, он помнил, что Марию туда устраивали мы. Но они не потрудились позвонить мне до сегодняшнего утра; после этого я сразу сюда.
– Почему вы мне позвонили?
– Мария в прошлом месяце поехала в Венецию, мы поинтересовались, куда направляется; сказала, что собирается поговорить с полицейским, по фамилии Брунетти. Не сообщила о чем, а мы не спросили – не подумали как-то. Сейчас вот сообразили: вы ведь тот самый полицейский и вам, наверно, надо дать знать, что с ней случилось.
– Спасибо, синьор Сасси. Очень рад, что вы мне позвонили. Скажите, как она вела себя, после того как встретилась со мной?
Если Сасси и решил, что это странный вопрос, в голосе его не промелькнуло и намека на это.
– Как обычно. А что?
Брунетти предпочел не отвечать, а вместо этого спросил:
– Сколько вы там еще пробудете?
– Не очень долго. Мне надо обратно на работу, а жена – с внуками.
– Как фамилия врача?
– Этого я не знаю, комиссар. Тут такой бардак. Санитарки сегодня бастуют, так что трудно найти кого-то, кто что-нибудь скажет. Похоже, никто ничего не знает о Марии. Не могли бы вы сюда прийти? Может, вам они уделят внимание.
– Буду там через полчаса.
– Она очень хорошая, – заключил Сасси. Брунетти, который знал ее шесть лет, полностью разделял это мнение – справедливые слова.
Когда Сасси повесил трубку, Брунетти позвонил вниз Вьянелло и велел ему найти рулевого и лодку, а потом быть готовым выехать на Лидо в течение пяти минут. Приказал оператору соединить его с больницей на Лидо и попросил к телефону кого-нибудь из приемной «Скорой помощи». Его переключили на гинекологию, хирургию и кухню. Разозлившись, он повесил трубку и побежал вниз по лестнице к Вьянелло, Бонсуану и ожидающему катеру.
39 
