Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
141 
О, чего нет, того нет. В своих глазах я давно уже упал ниже пола.
«Вот как?… Я бы не торопилась с выводами…»
Ты меня пугаешь!
«А пугаться полезно: страх заставляет кровь бежать быстрее…»
Ненавижу это ощущение.
«Просто ты плохо умеешь бояться…» – успокаивает меня Мантия.
Знаешь, я почему-то не хочу учиться этому искусству. Хотя учу ему всех, кто подвернется под руку.
«И зря… Только научившись бояться как следует, можно научиться быть смелым…»
Ерунда. Бывают случаи, когда на страх попросту нет времени.
«Бывают… Но как и всякое исключение, они только подтверждают правило…»
Как бы еще это правило узнать?
«Когда придет время, узнаешь…» – за сладким зевком наступает тишина.
Или устала, или наш разговор ей наскучил. Ну и славно. Потрачу время с пользой: попробую расслабиться и заснуть…
Легкий шорох. Снова шаги? До каких же пор?!
Я поднял голову от подушки, намереваясь высказать назойливому визитеру все, что накопилось, но слова так и не слетели с губ, едва не заставив подавиться, потому что зрелище, представшее моему удивленному взору, стоило многого.
Лэни водружала на стол поднос, густо заставленный посудой.
– Как сие понимать?
– Поскольку Вы наотрез отказались присутствовать на обеде, я взяла на себя труд принести Вам Вашу порцию.
– Мою порцию? – я сел и внимательнейшим образом сопоставил количество принесенной снеди со своими возможностями по ее поглощению. – Здесь хватит на двоих.
– Если Вы не против, я отобедаю с Вами, – попросила волчица.
И что сказать в ответ? Отругать? Выгнать?
– Уверена, что это хорошая идея?
– Вполне. У Вас другое мнение?
– Да. Но оно, по-видимому, тебя не интересует.
– Почему же? Интересует. Но пока Вы им не поделитесь, я не смогу сказать, имеет оно для меня значение или нет, – лиловые глаза смотрят чуть в сторону, не желая казаться требовательными.
– Я считаю, что в твоем… состоянии тебе не следует ко мне приближаться.
– Правда?
– Я могу плохо повлиять на твоих будущих детей.
– И все же, я останусь, – она без приглашения пододвинула к столу кресло и начала расставлять тарелки.
– Тебя не беспокоит… – все еще не верю в происходящее.
– Достаточно того, что благополучие моих детей беспокоит Вас, dou Джерон. Большего участия трудно желать… К тому же, я обожаю пустые беседы. И мы обязательно побеседуем, но позже, потому что если Вы тотчас же не приступите к еде, все старания кухарки пропадут втуне: жаркое потому и называется так, что вкушать его следует в горячем виде!
Обедать в присутствии Лэни стало куда более мучительным испытанием, чем могло бы показаться. Наверное, я потратил больше сил, постоянно думая о том, чтобы не навредить волчице, чем получил вместе с пережеванной и проглоченной пищей. Ой, будет у меня несварение, да еще какое…
Насытившись, Смотрительница откинулась на спинку кресла и подарила мне долгий взгляд, исполненный непонятного смысла.
Точнее, для нее, наверняка, все было ясно, как день, а вот я терялся в догадках. Впрочем, вру. Не терялся. Просто сидел и молчал.
– Вы довольны стряпней?
– Да. А разве ты ожидала иного?
– Ваши вкусы могли измениться, – предположила Лэни.
– Пожалуй, они остались прежними.
– Во всем?
– В самом главном.
– А что для Вас самое главное?
Хотел бы я знать, дорогуша. Очень хотел бы. Но ты выбрала неподходящую для десерта тему.
– К чему этот разговор, Лайн’А? Ты хочешь что-то выяснить или чего-то добиться?
– Да. Я хочу удовлетворить свое любопытство.
– И в чем же оно заключается?
– Я хочу понять, что заставило Вас поступать так, а не иначе.
– Так? А, ты имеешь в виду нашу встречу летом! Магрит запретила извиняться, но я все же попрошу у тебя прощения за…
– Не нужно, – мягко, но уверенно возразила волчица.
– Точно?
– Мне не за что Вас прощать. Прощают вину, а Вы не были виноваты.
– Тебе-то откуда знать?
– Со стороны виднее, dou. К тому же я могу смотреть на Вас глазами Вашей сестры, а они гораздо зорче моих.
– Что же ты видишь? И что видит она?
– За dou Магрит говорить не буду, – усмехнулась Лэни. – А за себя… Если угодно, скажу.
– Сделай милость.
– Вы изменились.
– Какая неожиданность! Об этом мне твердит каждый второй! А каждый первый уверяет, что я остался таким же, как и был. Кто из них прав?
141 
