Преступник наглеет, думал Ингвар. Голова у него трещала, и он прикрыл глаза. Отваживается на все больший риск. Он как скалолаз, которому нужно взбираться выше и выше, карабкаться по все более отвесным скалам. На сей раз жертва была сильнее его физически. Он знал это и принял меры: убил Ховарда Стефансена во сне. Удар в спину. А для нас приготовил сцену: спортсмен, который прицеливается в свое собственное ожесточенное сердце. Он нас провоцирует. Нас. Меня?
— Интересно, он всегда спал с хвостом? — спросил Ингвар просто для того, чтобы что-то сказать.
— Это выглядит круто! — Хенриксен пожал плечами и добавил: — Может, это убийца собрал волосы резинкой. Чтобы Стефансен стал... самим собой. Чтобы усилить иллюзию. И если уж на то пошло, ему это удалось, твою!.. — Он прервал ругательство на полуслове. Может, из уважения к умершему.
Коллега с лестничной площадки просунул голову в дверь.
— Эй, Эрик! — прошептал он. — Пришла та женщина. Которая нам позвонила. Та, которая нашла тело.
Эрик Хенриксен кивнул и поднял руку в знак того, что выйдет через минуту.
— Вы всё осмотрели? Достаточно? — спросил он.
— Более чем достаточно, — кивнул Ингвар и последовал за ним к выходу из квартиры.
На лестничной площадке стояла крупная сильная женщина. Темные волосы вились непослушными завитками. Лицо свежее — видно, проводит много времени на свежем воздухе. Возраст угадать трудно. Одета в джинсы и широкий зеленый свитер. Свет лампы на потолке отражался в узких очках — глаз не различить. Ингвару показалось, что он ее где-то уже видел.
— Это Венке Бенке, — представил женщину полицейский, который только что предупредил их о ее приходе. — Она живет этажом ниже. Поднималась на чердак, чтобы оставить там чемоданы. Она говорит, что дверь была открыта...
— Я позвонила, — перебила она. — Когда никто не ответил, решилась войти. Насколько я понимаю, вы уже знаете, что я там увидела. Я тут же позвонила в полицию.
— Та самая Венке Бенке, автор известных детективов? — припомнил Эрик Хенриксен, стягивая с головы капюшон.
Она загадочно улыбнулась и кивнула. Не Хенриксену, который задал вопрос. И не лейтенанту в форме, который выглядел так, словно собирался протянуть ей листок бумаги и попросить автограф.
Она смотрела на Ингвара:
— Ингвар Стюбё, ведь так? Очень приятно наконец-то с вами познакомиться.
Рукопожатие крепкое, почти мужское. Ладонь широкая и очень теплая. Он быстро выпустил ее руку, как будто обжегся.
16
Убийца стал пугалом.
Журналисты, похоже, пришли к мысли о том, что общество стоит на пороге какой-то эпидемии: может быть, речь идет не о серийном убийце, признавали комментаторы, а скорее о пугающей схожести отдельных гротескных убийств. Пресса, правда, немного сбавила обороты, когда оказалось, что убийца Фионы Хелле — пациент психиатрического отделения, имеющий понятный и вызывающий даже некоторое, как бы это выразиться, сочувствие мотив. Самоубийство Рудольфа Фьорда средства массовой информации освещали удивительно умеренно, почти корректно.
Однако когда Ховард Стефансен был найден убитым и выяснилось, что преступник превратил спортсмена в мишень в его собственном маленьком тире, Норвегия снова сошла с ума.
СМИ наперебой брали интервью у психологов, частных детективов, следователей и криминальных аналитиков. Эксперты раскладывали все по полочкам, мелькали по всем каналам. За сутки серийный убийца снова полностью занял общественное сознание. Он был чудовищем. Бесчувственным психопатом. Через пару суток он вырос в мистическую фигуру с чертами характера, которые можно встретить только в готических романах.
Королевская семья уехала за границу, и министр двора не мог ответить на вопрос, когда следует ждать их возвращения. Парламент, по слухам, удвоил количество охраны, хотя начальник охраны с непроницаемым, серьезным выражением лица отказался это прокомментировать. Отменялись театральные премьеры и запланированные концерты; за три дня до события отложили свою свадьбу, бывшую главной новостью светского сезона, занимающий высокий пост политик и известная предпринимательница. Свадьба состоится осенью, сказал немногословный жених и заверил, что чувства их не остыли.
Обычные люди, чьи имена никогда не появляются в газетах, а лица — в «желтых» еженедельных журналах, люди, которые, собственно, и составляют большинство населения, также выбрасывали в мусор билеты в кино и решали остаться дома на выходных. Атмосфера страха и напряжения, злорадства и откровенного отчаяния заставляла людей больше времени проводить со своими близкими.