Она съела греческие голубцы и салат, выпила бокал вина и чашку кофе. Посетителей мало. Она практически всех их знала.
Когда она вернулась в дом, из темноты вынырнул Мицос. Она ахнула.
— Я тебя напугал?
— Я не знала, кто это.
— Кто бы это еще мог быть, кроме меня? Разве что Панайотис. Но он смотрит футбол, «Панатинаикос» играет.
— Они выиграют?
— Наверняка. Панайотис сделал ставку на три — один. Он обычно не ошибается.
Луиза отперла дверь, впустила Мицоса.
— Я отсутствовала дольше, чем думала.
Мицос сел на табуретку, серьезно посмотрел на нее.
— Я слышал, что случилось. Очень жаль, что мальчик умер. Но мы все умрем. Панайотис плакал. Собаки молчали — что бывает редко.
— Все произошло так неожиданно.
— Никто не ждет смерти молодого человека. Если нет войны.
— Я вернулась собрать вещи и окончательно расплатиться.
Мицос развел руками.
— Ты мне ничего не должна.
Он произнес это с такой убежденностью, что Луиза не стала настаивать. Мицос явно чувствовал себя неловко и не знал, что сказать. Она припомнила, что прежде он казался ей похожим на Артура. Их объединяла странная неспособность справляться с чувствами, которые затрагивали ее, Луизу.
— Леандр болен. Старик-сторож. Как это вы его называете? Phylakas Anghelos.
— Наш ангел-хранитель. Что с ним?
— Он начал пошатываться на ходу. Потом упал. Сперва решили, что это давление. А на прошлой неделе у него в голове обнаружили большую ongos. По-моему, это называется опухоль.
— Он в больнице?
— Отказался. Не желает, чтобы ему вскрывали череп. Лучше, мол, умереть.
— Бедный Леандр.
— Он прожил долгую жизнь. Сам он теперь считает, что заслужил смерть. Oti prepi па teleiossi tha teleiossi, как мы говорим. «То, что должно кончиться, кончается».
Мицос встал, собираясь уходить.
— Завтра я уеду. В Швецию.
— Вернешься на следующий год?
— Вернусь.
Она не удержалась. Птица улетела, и она не успела поймать ее за крыло.
Уже в дверях Мицос обернулся:
— Тебя какой-то человек искал.
Луиза мгновенно насторожилась. Мицос задел окружавшие ее силки.
— Кто это был?
— Не знаю.
— Грек?
— Нет. Он говорил по-английски. Длинный, с жидкими волосами, худой. Голос высокий. Спросил про тебя. Потом пошел к раскопам. Судя по всему, он знал, что случилось.
К своему ужасу, Луиза решила, что Мицос говорит об Ароне.
— Он не сказал, как его зовут?
— Мюррей. Я даже не знаю, фамилия это или имя.
— И то и другое. Расскажи-ка подробнее. Когда он приходил? Чего хотел? Он приехал на машине? Или пришел пешком? Припарковал машину так, чтобы ее не было видно отсюда?
— На кой бы черт ему это понадобилось?
Луиза поняла, что больше не в силах ходить вокруг да около.
— Потому что он может быть опасен. Потому что, может, как раз он убил Хенрика и, возможно, моего мужа. Потому что не исключено, что он хочет убить меня.
Мицос, с недоверием глядя на нее, собирался возразить. Луиза жестом остановила его:
— Я хочу, чтобы ты мне поверил. Больше ничего. Когда он приходил?
— На прошлой неделе. В четверг. Вечером. Постучал в дверь. Звука мотора я не слышал. Собаки тоже не залаяли. Он спросил про тебя.
— Ты помнишь, что он в точности сказал?
— Спросил, дома ли госпожа Кантор.
— Не сказал Луиза?
— Нет. Госпожа Кантор.
— Ты когда-нибудь раньше его видел?
— Нет.
— У тебя не возникло ощущения, что он знает меня?
Мицос замялся, прежде чем ответить.
— Мне кажется, этот человек тебя не знает.
— Что ты ответил?
— Что ты уехала в Швецию и я не знаю, когда вернешься.
— Ты сказал, он побывал на раскопках?
— Да. На следующий день.
— Что было потом?
— Он спросил, уверен ли я, что не знаю, когда ты вернешься. И тут мне подумалось, что он слишком уж любопытен. Я ответил, что больше мне сказать нечего и вообще я как раз сажусь обедать.
— Что он сказал тогда?
— Извинился за беспокойство. Но явно только для проформы.
— Почему ты так считаешь?
— Это видно. Он был приветлив, но мне вовсе не понравился.
— Что произошло потом?
— Он исчез в темноте. Я запер дверь.
— Ты не слышал звука мотора?
— Помнится, нет. И собаки по-прежнему молчали.