37 
— И не обнаружил ничего неожиданного?
— Вообще-то одну находку я сделал. Она попала не на свое место, была сохранена среди системных файлов. Я задержался на ней по чистой случайности. Смотри!
Луиза придвинулась поближе к экрану. Арон показал пальцем.
Маленький файл, не имеющий никакого отношения к системе. Самое удивительное, что Хенрик даже и не пытался его спрятать. Здесь никаких преград нет.
— Как ты думаешь, почему?
— Собственно, существует только одна причина. Почему один файл делают доступным, если прячут все другие?
— Потому что он хотел, чтобы его нашли?
Арон кивнул.
— Во всяком случае, такое возможно. Там написано, что у Хенрика есть квартира в Барселоне. Ты об этом знала?
— Нет.
Луиза подумала про букву «Б», встречавшуюся в его дневниках. Неужели она означала название города, а не имя человека?
— У него крохотная квартирка на улице, которая, как ни странно, называется Тупик Христа. Расположена она в центре города. Он записал имя консьержки, госпожа Роиг, упомянул, сколько платит за наем. Если я правильно разобрался в его записях, он снял это жилье четыре года назад, в декабре девяносто девятого. Судя по всему, контракт подписал в последний день прошлого тысячелетия. Хенрику нравились ритуалы? Новогодние ночи? Бутылочная почта? Было ли для него важно подписать контракт в определенный день?
— Я никогда об этом не задумывалась. Но он любил возвращаться в места, где бывал раньше.
— В этом человечество делится на две группы. Тех, кто ненавидит возвращаться, и тех, кто любит. Тебе известно, к какой группе принадлежу я. А ты?
Луиза не ответила. Придвинувшись к компьютеру, она читала текст на экране. Арон встал, пошел к своим птицам. Луиза ощутила инстинктивную тревогу: а вдруг он исчезнет?
Надев пальто, она последовала за ним. Птицы взлетели и попрятались на деревьях. Арон и Луиза, стоя рядом, глядели на море.
— В один прекрасный день я увижу айсберг. Я уверен.
— Мне глубоко наплевать на твои айсберги. Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Барселону и помог понять, что случилось с Хенриком.
Он промолчал. Но она не сомневалась, что на сей раз он выполнит ее просьбу.
— Поеду в гавань, порыбачу, — произнес он немного погодя.
— Давай. Только найди кого-нибудь, кто будет ухаживать за твоими деревьями, пока тебя не будет.
Через три дня они, покинув красных попугаев, отправились в Мельбурн. На Ароне был мятый коричневый костюм. Луиза купила билеты, но не стала возражать, когда Арон дал ей деньги. В четверть одиннадцатого они поднялись на борт самолета «Люфтганзы», который через Бангкок и Франкфурт доставит их в Барселону.
Они обсудили, что будут делать по прибытии. Ключа от квартиры у них не было, как отреагирует консьержка, неизвестно. Вдруг она откажется их впустить? Есть ли в Барселоне шведское консульство? Невозможно предугадать, что произойдет. Но Луиза настаивала, что вопросы задавать надо. Молчание — не тот способ, который поможет им продвинуться дальше или приблизиться к Хенрику. Иначе им придется продолжать поиски среди теней.
Когда Арон заснул, положив голову на ее плечо, она напряглась, но не стала отодвигаться.
Через 27 часов они прибыли в Барселону. Вечером, на третий день после того, как покинули красных попугаев, оба стояли перед домом в узком переулке, носившем имя Христа.
Арон сжал ее руку, и они вместе вошли внутрь.
Часть 2
Факельщик
Лучше зажечь свечу, чем проклинать тьму.
Конфуций
9
Консьержка, госпожа Роиг, жила на первом этаже слева от лестничной клетки. С треском зажегся свет.
Они решили сказать правду. Хенрик умер, они — его родители. Арон нажал кнопку звонка. Луиза представляла себе консьержку вроде той, что запомнилась ей с середины 1970-х, когда она полгода прожила в Париже. Крупная женщина со взбитой прической, во рту — испорченные зубы. В глубине комнаты — включенный телевизор и, возможно, голые мужские ноги, водруженные на стол.
Дверь открыла женщина лет двадцати пяти. Она заметила, что Арон просто обалдел от ее красоты. Он говорил на ломаном испанском. В молодости он полгода провел в Лас-Пальмасе, где прислуживал в барах.
Госпожу Роиг звали Бланкой, она приветливо кивнула, когда Арон объяснил, что он отец Хенрика, а женщина рядом с ним — его мать.
37 
