26 
Но почти сразу после армии компания стала редеть, как под пулеметным огнем. Ребята женились и оседали по своим «пещерам». Их удавалось вытащить только в редких случаях, а тех, у кого рождались дети, оставалось смело вычеркивать из списка раз и навсегда. Кто-то переехал, кто-то уехал.
В конце концов я остался один. Жениться за компанию, только потому, что все остальные уже «осели», я не испытываю ни малейшего желания, и потому являюсь желанным гостем на всех праздниках. Каждый раз меня пытаются познакомить с новой «хорошей девушкой». Но это — по праздникам. А по обычным выходным приходится куковать одному.
Маманя аж с пятницы на все выходные убегает на теннис. Интересно, что там делать двое с половиной суток? Впрочем, это ее личное дело. Поднимала она меня одна, и если теперь, выйдя на пенсию, мама желает развлекаться игрой в мячик, то не собираюсь этому мешать. И уж тем более — навязывать свое общество.
Выходные.
В субботу навел порядок в своей комнате. Подмел пол, вытер пыль. Разложил по своим местам разбросанные за неделю вещи. Нашел в шкафу залитые кровью пододеяльник и простыню. После недолгой борьбы со своей природной жадностью решил выбросить — отстирать все равно невозможно. Долго смотрел телевизор. Потом два часа отмокал в ванне и, наконец, лег в постель.
В воскресение, как назло, проснулся на час раньше обычного. Выпил кофе. Принял душ. Посмотрел телевизор.
А ведь действительно, в семейной жизни есть свои преимущества: скандал бы сейчас жене устроил, она бы посуду побила. Потом бы полдня мирились и следы боев уничтожали. Тихое семейное счастье. Рука невольно потянулась к записной книжке. С кем там меня пытались случить в последний раз?
Джю-юди… Тьфю, одно имечко чего стоит… Была бы в этом мире Тхеу…
Некоторое время я пытался справиться со внезапным соблазном, но в конце концов сдался, набросил на плечи куртку, добежал до ближайшего ларька, купил бутылку лимонада и банку водки, благо теперь это не проблема, вернулся домой, налил себе полный стакан, выпил в несколько глотков, и даже успел плеснуть в рот немного лимонада…
* * *
В камере было душно. Узкое окно, ни единого дуновения воздуха. Яркий ромб солнечного света сиял на полу рядом с грудой «сокровищ». Золотая палица с четкими следами зубов продолжала оттягивать руку… Но между ею и черепами ублюдков, захвативших Тхеу, не меньше полутора метров каменной стены.
Но не может быть, чтобы не нашлось выхода!
Итак, что мы имеем? Камера, построенная явно с расчетом на таких «зубастиков», как я. Вогнутая дверь, которая наверняка открывается вовнутрь. Изнутри ее не выбить. Слишком узкое для человека окно. И к тому же затянутое сеткой. Если ее порвать, ночью комары зажрут. «Сокровищница» и «сторожевой дракон». Теперь я понимаю, что это значит.
О минусах хватит. Теперь о плюсах. Плюс один — крепкие зубы.
Вывод — найти слабую точку узилища, к которой можно приложить эти самые зубы.
Стены отпадают — слишком толстые. Через окно не выбраться, все равно в камне ход выгрызать надо.
Дверь… За нее даже не зацепиться… Но у каждой двери есть свое слабое место — замок. Он конечно, с той стороны, но…
Я присел на пороге, внимательно осмотрел стену рядом с ней. Любую дверь время от времени пытаются закрыть с выдвинутым язычком замка… Вот они, царапины на стене от засова. Царапины не длинные, значит засов выдвигается от силы на десять сантиметров. А это уже отнюдь не полтора метра.
Я опустился на колени, зачем-то понюхал стену, а потом вгрызся в царапину зубами. Рот наполнился слюной и каменной крошкой, душа загорелась торжеством… Скоро я выйду отсюда… Выйду.
Через пару часов кропотливого труда стало ясно, что запор не так податлив, как хотелось бы. Выжрав лунку глубиной всего в два сантиметра, я уже не мог работать дальше — зубы у меня, увы, не выдвигаются. Пришлось обгрызать камень вокруг, но выигрывался при этом от силы сантиметр. Сам собой получался эффект вогнутости — такой же, как у двери. Часов за пять удалось углубился примерно на четыре сантиметра. Причем в глубину стены, а не в сторону затвора. Я просто выгрыз лунку рядом с дверью… Сдаваться я не собирался, просто сильно устал. Будь на моем месте крыса — уже сточила бы резцы до основания.
С улицы доносились голоса. На миг показалось, что я узнаю плач Тхеу. Щемяще заныла душа… может, мерещится? Что они с ней делают, подонки! Тоска пропала и вместо нее душе билась злоба бессилия — уж лучше бы меня тогда убили! Я доберусь до них, все равно доберусь!
26 
