49 
Хэтти чувствовала себя так, будто из-под нее вдруг кто-то рывком выдернул кресло. Черт бы побрал этого лорда Оберлона! Кто просил его вступаться за нее? Она вовсе не желала иметь заступников ни в лице сэра Роберта, с его разговорами, ни в лице Джейсона Кэвендера, с его рыцарскими замашками. Какое невезение! Какой толк от того, что она наконец оказалась с ним, своим заклятым врагом, лицом к лицу? Чего она добилась? Нашелся спаситель! Какая досада. Ускользает из рук первая же представившаяся возможность отомстить. Нет, она не должна упустить эту возможность.
Хэтти вскочила с кресла и вышла из-за стола, намереваясь встать между лордом Оберлоном и сэром Уильямом. Она могла хорошо видеть лицо сэра Уильяма, потому что оно было на уровне ее глаз, но ей пришлось немного вскинуть голову, чтобы взглянуть в глаза лорду Оберлону.
— А я и не предполагал, что за вашей светлостью водится такое, — сказала она спокойным негромким голосом. — Вот оно как! Значит, вы становитесь на защиту всех джентльменов, не достигших вашего благородного возраста! Но в данном случае вы ошиблись. Я не желторотый юнец, который нуждается в вашей защите, ваша светлость. Я сам могу постоять за себя. К тому же такие заступники мне не нужны. Не вижу большой разницы между вами обоими. Сутенера за милю видно, под какой бы личиной он ни скрывался. Так что у меня нет ни желания, ни необходимости терпеть ваше вмешательство.
Хэтти услышала, как кто-то из стоявших у нее за спиной с шумом втянул воздух, но она не знала, кому принадлежал этот вздох, сэру Уильяму или сэру Роберту. Не знала и знать не хотела. В голове у нее сразу же мелькнула мысль о синьоре Бертиоли. Она вспомнила его оптимизм, хотя в значительной степени искусственный, в отношении ее прогресса в фехтовании. Может быть, сейчас пришла пора проверить свое мастерство?
На лице лорда Оберлона не дрогнул ни один мускул. Она подумала, что, должно быть, скрыть чувства ему помогает темный загар, приобретенный в Италии. Единственное, что она могла заметить, — это, пожалуй, промелькнувшее изумление в его темных глазах. Но маркиз так быстро отвел взгляд, что она засомневалась, было ли это на самом деле. Она почувствовала, как у нее невольно сжались кулаки. Почему он не ударил ее?
Маркиз с невозмутимым видом распахнул табакерку и изящным взмахом запястья приблизил ее к носу. Он втянул в ноздри крохотную щепотку табака и потом сделал затяжку поглубже. Затем небрежно стряхнул с рукава прилипшую крупицу и, к удивлению Хэтти, с чуть заметной улыбкой посмотрел ей прямо в глаза.
В действительности ему хотелось своими длинными пальцами взять этого дерзкого юнца за его белую шею, легонько сдавить ее да так подержать до тех пор, пока тот не извинится за свою опрометчивость. Он прекрасно знал, что не сможет сделать этого, во всяком случае здесь, в «Уайтсе». Хотел бы он знать, что на уме у этого мальчишки, с чего он вдруг набросился на него? Какую цель преследовал? Маркиз не мог разгадать его поступка.
— Смотрите, Файли, похоже, Монтейт одинаково презирает нас обоих, — тихо сказал маркиз, сохраняя прежнее спокойствие, даже с каким-то оттенком грусти. Он выждал паузу, обведя пристальным взглядом лицо Монтейта. — У вас острый язык, приятель. Я вижу, вы мастер говорить колкости. Но я бы посоветовал вам на будущее умерить вашу прыть и развязность. Во всяком случае, не демонстрировать их в моем присутствии.
К маркизу присоединился сэр Файли:
— Это лучшее, что вы можете сделать, Монтейт. Вам следует прислушаться к совету его светлости. Запомните, кем бы вы ни были, желторотым юнцом или взрослым, за оскорбления вам придется платить.
Сэр Файли почувствовал, насколько глубоко молодой Монтейт задел самолюбие маркиза, и понимал, что своим завершающим ударом он отведет гнев его светлости от себя. Он еще раз с ненавистью взглянул на пылающее лицо юноши, резко повернулся и размашистой походкой пошел прочь.
Сэр Роберт, стоявший поодаль с вытянутыми в нитку губами и неодобрительным взглядом, только слегка втянул голову в тощие плечи и удалился к другому столику. Хэтти увидела, что осталась одна, как и хотела, лицом к лицу со своим врагом. Наконец-то. Она чувствовала его мощь. Не только абсолютное физическое превосходство, но и другую скрытую силу, которая была внутри его и являлась частью его личности. Именно эта внутренняя сила делала его тем, кем он был. В ее глазах он оставался безжалостным и лишенным всяких нравственных устоев человеком, невзирая на то, что взялся защищать совершенно незнакомого ему лорда Гарри Монтейта. Для нее это не имело никакого значения. Она не хотела даже думать об этом и тем более делать ему какие-либо поблажки. Она задиристо вскинула подбородок. Не важно чем, пулей или шпагой, она повергнет его на землю. Это обязательно произойдет, каким бы сильным и могущественным он ни был. Она намерена его уничтожить. Он это заслужил.
49 
