80 
– Надеюсь, Кримаков все-таки попытается пробраться в больницу, – сказал Адам. – Представляете, как было бы чудесно, если на этом все и кончится!
– Но он сумел вырубить Чака, – возразила Бекка. – Пока ему все удается.
– Она права, Адам, – согласился Томас. – Василий, как я уже сказал, отнюдь не дурак и блестящий импровизатор. Если утечек не будет, вполне возможно, что он попадет в капкан. Но даже если его и удастся одурачить хотя бы ненадолго, у нас останется немного времени, чтобы выработать нечто вроде стратегии.
– Если он не появится в Нью-Йорке, – кивнул Адам, – значит, прикатит сюда. Стратегия – это, конечно, неплохо, Томас, но я просто не могу придумать ничего нового. По-моему, мы испробовали все средства.
– Наверное, стоит объяснить агентам, играющим наши роли, что они имеют дело с бывшим агентом КГБ. Может, это их насторожит? – предложил Томас.
– Нет, им достаточно знать, что имеют дело с киллером, – не согласился с ним Адам. – Кроме того, они и без того скоро поймут, против кого играют. Думаю, Кримаков сделает очередной ход очень скоро. А может, и ошибку какую-нибудь совершит.
Адам посмотрел на Бекку, бледную, со сжатыми кулаками. Она плохо выглядела, и это ему не нравилось, но что он мог поделать?
– Если они не схватят его, – пробормотала она скорее себе, чем им, – о какой стратегии поимки может идти речь?
Скоро лимузин остановился перед двухэтажным домом в колониальном стиле, стоявшем в глубине улицы, посреди поросшего травой двора на Брикер-роуд, в самом центре Чеви-Чейз. Особняк ничем не отличался от множества таких же по соседству. Типичное жилище среднего класса: большой участок, много дубов и вязов, идеально ухоженные газоны.
– Ваш дом, сэр. Никто за нами не следил.
– Спасибо, мистер Симс. Вы, как никто, умеете уходить от преследователей.
– Да, сэр.
Томас обернулся к Бекке, молча смотревшей в окно машины, и взял дочь за руку:
– Я прожил здесь много лет. Адам, вероятно, уже говорил, что об этом доме никто не знает. Судя по действиям Кримакова, он так и не докопался, где я живу. Не волнуйся, здесь мы будем в безопасности.
Томас невольно бросил взгляд на дуб, росший рядом с домом. Шестнадцать лет назад они с Эллисон вместе посадили его, и теперь дерево, возвышавшееся над крышей на шестнадцать футов, широко раскинуло ветви с резными листьями.
– Здесь чудесно, – прошептала Бекка. – Хоть бы все завершилось в Нью-Йорке! Не хочу, чтобы он пронюхал, где вы живете, и попытался взорвать этот дом.
– Вполне с тобой согласен, – улыбнулся Томас, помогая дочери выйти из машины.
– Мы с мамой всегда жили в квартирах или кондоминиумах, – призналась Бекка, шагая вместе с отцом по дорожке, выложенной красным кирпичом, к широкому крыльцу. – Мама не желала покупать дом. У нас хватило бы денег, но когда я предлагала сделать это, она неизменно отказывалась.
– Когда у нас с твоей мамой появлялась возможность встретиться, она обычно приезжала сюда. Вот увидишь, здесь все напоминает о ней, – тихо сказал Томас, и в его голосе было столько боли и сожаления, что Адам поспешно отвернулся и сделал вид, будто рассматривает буйно цветущие розовые кусты по обеим сторонам крыльца.
Он заметил, что в машине, припаркованной в квартале от особняка, сидят два агента. Пусть этот дом и выглядит патриархальным, старомодным жилищем, настоящей обителью тепла и уюта, но скажет ли Томас дочери, что его постоянно охраняют в течение последних двадцати лет?
– Через три часа стемнеет, – заметил Адам, посмотрев на часы. – Нужно сделать кое-какие звонки, потолковать с парнями в Нью-Йорке, еще раз объяснить им все и предупредить, чтобы были начеку. Я чувствую, что Кримаков скоро попытается проникнуть в больницу. Пусть наши люди точно знают, с кем им придется столкнуться. Всегда существует опасность утечек. Детектив Гордон, например. Уж она-то рада поделиться информацией с первым встречным. Если Кримаков не появится через двадцать четыре часа, значит, понял, что его дурачат.
Адам оглянулся на Бекку, не сводившую глаз с дома. Наверное, представляет свою мать, стоящую рядом с отцом, их улыбки, взгляды, смех… Только ее не было рядом. Никогда. Ни разу. Они не собирались здесь всей семьей. Только мать и отец. А ее сюда не брали. И теперь она чувствовала себя обделенной.
– Смой с волос эту идиотскую краску, – попросил Адам Бекку.
– Верно, – согласился с ним Томас. – У тебя волосы совсем светлые, как у Эллисон.
80 
