105 
— Я хочу, чтобы ты встала. Подошла ближе. И поцеловала меня.
Сабрина без малейшего колебания поднялась, шагнула к мужу и, наклонившись, на мгновение прижалась губами к его рту. Мимолетное легкое прикосновение, не выражавшее ни гнева, ни страсти, ни какого-либо чувства. Так, нечто случайное.
Она тут же выпрямилась, направилась к окну и, откинув гардины, принялась рассматривать унылый зимний пейзаж.
— Поедем сегодня в «Олмэкс»? Ты любишь вальс. Надеюсь, это развлечет тебя.
— То, что доставляет удовольствие тебе, естественно, должно нравиться и мне, — равнодушно бросила Сабрина.
Она даже не соизволила повернуться, когда говорила с мужем! Такое пренебрежение донельзя взбесило Филипа.
— Я спрашиваю, что ты предпочитаешь, Сабрина.
На этот раз она обернулась и опустила голову: должно быть, мыски туфель были для нее куда важнее и интереснее собеседника.
— Мне казалось, что ты находишь «Олмэкс» скучным. Кроме того, похоже, вот-вот пойдет снег. Облака нависли совсем низко, и небо почти черное.
— И что из того? Подумаешь, какой-то снег! Мне нравится танцевать с тобой вальс.
— Понимаю, — кивнула Сабрина, поплотнее закутываясь в шаль. — Я, разумеется, готова исполнить волю мужа.
— Не уходи. Сядь.
Сабрина без единого слова опустилась на стул.
— Я осведомился о твоих желаниях. Речь вовсе не идет об исполнении моей воли.
— Но мои желания не так важны по сравнению с вашими повелениями, милорд.
— Прекрасно, я повелеваю немедленно прекратить разыгрывать из себя заезженную старую клячу.
Филипу показалось, что в потухших глазах сверкнули гневные искорки, и он почувствовал, что больше всего на свете жаждет раздуть их в бушующее пламя, в котором готов сгореть. Он хотел еще раз увидеть, как она сжимает кулаки, услышать звон бьющейся посуды.
Но, к его величайшей досаде, Сабрина осталась неподвижна. Однако Филип упрямо продолжал:
— Возможно, там будет Ричард Кларендон. Теперь я понял, что для нас он всегда останется верным другом. Возможно, ты с удовольствием поболтаешь с ним.
Все эти излияния, по мнению Филипа, вполне заменяли извинения. По его убеждению, мужчина, как бы не прав он ни был, не должен открыто выражать раскаяние и униженно молить о прощении. Он честно пытается предложить мир! Должна же Сабрина это понимать!
— В таком случае, милорд, — объявила она, поднимая голову, — я согласна поехать.
— Что?! Что ты хочешь этим сказать?!
— Только то, что я согласна поехать. И, как вы верно заметили, не стоит обращать внимания на снег.
Теперь Филип далеко не был так уверен, что она действительно поняла сказанное им. Неужели она захотела посетить «Олмэкс» только потому, что надеется увидеть Кларендона?
Окончательно запутавшись, Филип взирал на жену со всевозрастающим раздражением.
— Что-то не нравится мне вся эта затея с женитьбой, — буркнул он наконец и, отшвырнув стул, почти выбежал из столовой.
— Знаю, — успела крикнуть вслед Сабрина, — и, по правде говоря, мне тоже!
Да, вся эта затея, как выражается Филип, не принесла им ничего, кроме обиды и горя.
Сабрина медленно подошла к окну и прижалась щекой к ледяному стеклу. Она хотела вывести Филипа из себя, и, кажется, ей это блестяще удалось. Но что это решило?
Она уныло поплелась в библиотеку и, взяв книгу с полки, прилегла на банкетку под окном. Это был маленький томик Вольтера, и она попыталась сосредоточиться на брызжущей ядом сатиры французской прозе. Но вскоре ее внимание отвлекли легкие снежные хлопья, липнувшие к стеклам окна, тут же таявшие и тонкими струйками воды стекавшие вниз. Сабрина лениво чертила кончиком пальца по причудливым узорам, оставленным прозрачными дорожками.
Должно быть, она задремала, потому что вздрогнула и очнулась при звуках мужских голосов.
— Я просто хотел уточнить, милорд, — оправдывался Пол Блекадор, — поскольку уж очень это странный счет.
Сабрина мгновенно насторожилась, но ответ Филипа не оставил ни малейших сомнений в предмете их беседы.
— А, да, маляр. Мартина нашла его весьма забавным. К вашему сведению, Пол, я серьезно опасался быть придавленным куском отлетевшей штукатурки в ее спальне. Заплатите ему.
Пальцы Сабрины судорожно сжали тонкий томик. Она живо представила ухмыляющиеся мужские физиономии. Она никогда еще не была так взбешена… то есть, может, и была, но приступы неистовой ярости стали случаться с ней только после того, как она встретила Филипа.
105 
