Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
72 
— У меня были еще многие успехи, многие награды от тебя, уважаемый. Я выручил тебя из плена, уберег от казни, от обмана. Мне придется мчаться в неведомые края к неведомым народам… Пусть она упадет хотя бы в десять раз?
— Ты упрям и чрезмерно жаден, чужеземец, — покачал головой мудрый Аркаим. — Однако толковый правитель должен уметь использовать во благо и достоинства своих слуг, и их недостатки. Мы сделаем так. Ты получишь одну десятую от оговоренной ранее цены, коли доставишь седьмой осколок ко мне в столицу, в древний Каим, через двадцать дней. Двадцать. За каждый день опоздания цена будет падать на один раз. Через тридцать дней ты получишь уже одну двадцатую. Через тридцать пять одну двадцать пятую…
— Я все понял. — Купец развернулся, подтолкнул Олега: — Давай друже, седлай, седлай. Пора нам. Благодарю за милость, мудрый Аркаим. Ты не пожалеешь о своей щедрости!
— Да успокойся ты, Любовод! — рявкнул ведун. — Менять лошадей надобно, а не седлать! И припасы пополнить. Горожане помогут нам в этом, правитель?
— Да, чужеземец, ты получишь все, что пожелаешь, — улыбнулся активности купца новый властитель Каима. — Так и быть, я сделаю вам на прощание подарок. Щедрый, как твоя храбрость, ведун Олег. Я начну считать дни только с завтрашнего вечера.
* * *
Первую стоянку великого Раджафа спутники обнаружили только на третий день, незадолго до полудня. Свергнутый правитель даже не пытался маскировать свои следы, и черное пятно на берегу ярко выделялось на фоне кристально чистого снега.
Небольшая утоптанная площадка, рядом — вытянутая вмятина в сугробе, наметенном на нижние ветви ели. Олег спешился, положил ладонь на кострище — хотя было понятно, что оно уже давным-давно остыло. Осмотрел лошадиные катыши, следы копыт.
— Обидно. Все подковы на месте, лошади здоровы. На два дня он нас опережает. И ведь никаких шансов нагнать!
— Може, пропустили одну из ночевок? — предположил купец.
— Нет, не пропустили. — Ведун поднялся в седло и опять выехал на речной лед. — Он ведь ввечеру выехал. Ночь скакал, день. Только к сумеркам остановился. А мы только после полудня на реку выбрались, а по ночам останавливаемся. Как же нагнать-то?
Он вздохнул, пустил коней рысью. Нужно было что-нибудь придумать, чтобы наверстать упущенное время — вот только что? Позже ночью останавливаться? Так ведь лошади — не машины, им отдых нужен. Двое суток подряд скакать не станут. На ночь их не заглушишь — надобно напоить, и желательно талой водичкой, а не снегом кормить. Не то застудятся. Овса насыпать, травы под снегом поискать, коли снега немного.
Одно хорошо — у беглеца тоже живые кони, и проблемы точно такие же. Иначе Раджаф, которому ни еда, ни питье не нужны вообще, так бы вперед ушел — никогда в жизни не нагонишь. А так — шанс был. Ведь зачем-то уходит правитель в дикие земли? Сотворить что-то хочет. А чего ни делай — время всегда требуется. Может, именно столько, на сколько погоня от него отстает. Тем более что, спасибо лошадям, в скорости они сильно беглецу не уступали. Путников трое: пока один лошадьми занимается, другой костер разводит, дрова запасает, Урсула еду готовит, кулеш разводит или кашу стряпает. Перекусили, спать залегли. Утром — быстрые сборы тем же порядком. И вперед!
Горожане собрали их в дорогу честно. Сами дали меховые штаны, про которые Олег просто позабыл, уложили полоски вяленого и копченого мяса, полти курятины, несколько свиных окороков, мешок рыбы. Зимой ведь никакой запас не портится, морозильник кругом. А запеченная на углях половинка курицы, свежая рыбешка — это не ежедневная крупяная каша с сухим мясом. Разнообразие и настроение поднимет, и сил лишних добавит. Спать в меховых штанах и налатнике можно прямо в снегу, хотя овчины и Любовод, и Олег с невольницей все-таки стелили Нет хлопот с одеванием-переодеванием — каждый день лишние минуты.
Выслеживать же беглеца было просто до наивности. Уже к концу первого дня пути с реки исчезли все следы человеческой деятельности: санные полосы, вешки рыбаков, привалы сборщиков хвороста и охотников, и по реке тянулась только одна-единственная рыхлая полоса — от копыт раджафовского скакуна и двух его заводных коней.
Второй и третий день но сторонам от следов Раджафа снег сохранял девственный вид, но уже на четвертое утро путники обнаружили вокруг своего лагеря строчки лисьих следов — несколько рыжих плутовок явно почувствовали, что тут есть чем поживиться, набить поплотнее пустые в зимнюю пору животики, но подойти к людям так и не рискнули.
72 
