48 
Мы проголодались и хотели где-нибудь поесть. Возле «Оранга-бара» стоял его хозяин. Он помахал мне рукой и показал на свободный столик на тротуаре. Клаудия выбрала макароны с инжиром и изюмом, я заказал стейк и зажег фонарь на столике. Клаудия достала сигарету - коричневую с золотым фильтром. Александра иногда тоже курила такие.
- Следующий учебный год Кай начнет уже в Берлине, - сообщила она.
- Решено? - Я поднес ей зажигалку.
Клаудия затянулась, но тут же погасила сигарету.
- Почему-то они у меня не идут.
- Я считаю переезд Кая слишком поспешным шагом, - заявил я.
- Важно, чтобы мальчик занялся теперь делом, а не бил баклуши с этой самой Антье. В конце концов, он ведь пока несовершеннолетний.
Бедный Кай! Скоро он окажется в чужом городе, со строгим воспитателем - Холгером. Антье, первая любовь, останется в Мюнхене.
- Ты ведь еще недавно говорила по-другому, - возразил я.
- Томас, я не могу взять на себя ответственность за мальчика. Не могу заменить ему мать. Мне и так с ним тяжело. Он постоянно торчит у меня, выспрашивает про Александру, про нашу дружбу, наше прошлое. В Берлине он будет под присмотром, с отцом и той женщиной.
- С какой еще женщиной?
- Подругой Холгера.
- И она, значит, заменит ему мать? Как все легко и быстро!
- Да, - отозвалась Клаудия, - все происходит быстро. На фото эта женщина выглядит достаточно мило.
- Это она устроила Холгеру алиби?
- Что еще за алиби?
- Его алиби. Ведь не исключено, что Холгер приехал в Мюнхен за день до убийства.
Клаудия постелила на колени салфетку.
- Правда? - Она сидела совершенно прямо.
- Та женщина сообщила криминальной полиции, будто в момент убийства Холгер находился в Берлине. Но его автомобиль был в Мюнхене - вероятно, все это время. Но почему ему понадобилось ставить машину на парковку тут, а самому быть в Берлине?
- Возможно, Холгеру действительно нельзя верить. И я все делаю неправильно. - Клаудия нервно засмеялась. - Забавно уже то, что он расспрашивает меня обо всем. И о тебе тоже. Он ревнует к тебе сына, потому что мальчик доверяет тебе, постороннему человеку, а не ему, родному отцу. Ревнует ко мне, ведь я для Кая почти подружка. Холгер хочет разрушить все мосты, связывающие Кая с Мюнхеном и его прошлой жизнью.
- Возможно, это лучшее, что он может сделать, - согласился я, крутя в пальцах зажигалку. - Как ты думаешь, Холгер знает, кто оказался последней добычей Александры, кто попался ей на удочку? Кто ее последний любовник?
Клаудия передернула плечами.
- У меня есть кое-какие предположения. Что ты скажешь про вашего редакционного фаворита - Клеменса Зандера? Может, это с ним она занималась любовью перед смертью?
- Александра и Клеменс… - Клаудия смотрела куда-то сквозь меня. - Вот это штука! Вообще-то, я и сама могла бы додуматься до этого. - Клаудия засмеялась. Люди за соседними столиками повернулись к нам.
- Что тут смешного? - спросил я.
- Извини! - Она все никак не могла успокоиться. - Ох, этот Клеменс! - воскликнула она. - В самом деле, никого не пропустит, прямо хоть застрелись! Теперь и Александру! Как это получается? Как он это делает? Вероятно, потребность у него такая. Томас, пожалуйста, скажи мне одну вещь: правда ли, что мужчины с большим носом… то есть… правда ли, что у мужчин с большим носом и хвост тоже большой? Ну, скажи. Правда? - Она смеялась, а ее плечи ходили ходуном, поднимались и опускались, словно кто-то дергал за невидимые нитки. Внезапно она посерьезнела. - Что она тебе все-таки рассказывала? Как ты думаешь, у нее было все серьезно с Клеменсом? Сама я не говорила с ней об этом.
Вечер обещал затянуться.
Потом мы приземлились в «Морице». Клаудия заказала коктейль из фруктовых соков, я порцию «Олд фэшнд». Мы наблюдали за работой бармена. Свен действовал ловко и внимательно. Сахар и вода, чуточку апельсинового «оранженбиттер», кубик льда, все остальное наполняется бурбоном, потом ломтик лимона. Я всегда мечтал стать еще и барменом: слушать, смешивать напитки, выработать чувство меры и пропорций.
Клаудия сунула палец в мой стакан и облизала его.
- У этой штуки в самом деле старомодный вкус, - заметила она. - Как у ревности.
- Почему ты заговорила об этом?
- Из-за Александры. Ведь все могло сложиться совсем иначе.
- Как же?
- Ева часто засиживается до поздней ночи в редакции, причем как раз в последнее время. Потом она ходит, заглядывает во все комнаты. А на следующий день заявляет: «Прошу вас, дорогие дамы, навести порядок в ваших кабинетах. Редакция превратилась в настоящий свинарник».
48 
