27 
– О-о-о! А кто у тебя? – оживилась Лейка. – Парень?
– Скорее, мужчина.
– Серьезно? Бойфренд?
– Нет, просто знакомый.
– Отлично! – Лейка состроила кокетливую гримаску, поправила «небрежно» упавшую на щеку прядку и, опередив Катю, устремилась в комнату.
– Здра-авствуйте! – Лейка обольстительно улыбнулась, одновременно окидывая Карлссона оценивающим взглядом.
Похоже, Катин друг ее не особенно впечатлил.
– Это Лейла, – представила ее Катя. – А это Карлссон. Он тут… по соседству живет.
– Карлсон? – Лейкины глазки заинтересованно блеснули. – Карлсон! – Она плюхнулась на диван рядом с Катиным знакомцем, светски закинула ногу за ногу. С точки зрения Кати, ноги эти были несколько толстоваты, но, говорят, многим мужчинам нравятся именно такие… мясистые.
К удовольствию Кати, Карлссон к этим «многим» не принадлежал, поскольку на загорелые прелести даже не посмотрел.
– Не Карлсон, а Карлссон! – недовольно уточнил он. – Карлс-сон. Два «с».
– Вы случайно не швед? – кокетливо проговорила Лейка. – Я тут как раз шведский язык изучаю… God middag! – сказала она на полупонятном Кате языке, похожем на немецкий.
– Hej, – кивнул Карлссон и ответил на том же языке. Длинно, и на этот раз совсем непонятно.
– Ах! – воскликнула Лейка. – Я такие сложные фразы еще не понимаю! Так вы – швед, я угадала? – И повернувшись, слегка наклонилась, чтобы собеседник имел возможность заглянуть в ее декольте и убедиться, что бюстгальтера под платьем нет, а если бы и был – то не меньше третьего номера.
Карлссон в вырез не заглянул. Он вообще отвернулся от собеседницы, вернее, посмотрел на Катю, еле заметно подмигнул ей и сказал:
– Нет, я не швед, но я долго жил в Стокгольме. Очень долго.
– А где, можно узнать? Я немного ориентируюсь в Стокгольме, – сообщила она с подчеркнутой небрежностью. – Мы с мамой провели там пару дней прошлым летом.
– На улице Святого Павла.
– Это у Королевского дворца, да? – проявила эрудицию Лейка.
– Нет, район Содермальм.
– А что вы делаете в России?
– Работаю, – сухо ответил Карлссон.
– А что у вас за работа?
– У Карлссона здесь бизнес! – вмешалась Катя. Неужели Лейка не понимает, что она Карлссону не очень-то интересна. Лейка не понимала.
– А вы так хорошо говорите по-русски! – проворковала она, придвигаясь к Карлссону потеснее. – И вы сами больше похожи на русского, чем на шведа. У вас, наверное, в роду кто-то из русских эмигрантов. Я угадала?
Что ответил Карлссон, Катя не узнала. Раздался звонок. Явился Сережа, опять навеселе.
– Угадайте, кто пришел! – закричал он с порога. – Привет, девки! Лейка, у тебя сейчас сиськи наружу вывалятся! Хочешь, я…
– Это Сережа, – перебила его Катя. – А это – Карлссон.
– Кар… – Сережа выпучил глаза и выдал. – А я тебя видел, мужик! Ты сырого голубя жрал!
Катя побледнела. Лейка вскочила, ухватила Сережу за руку, улыбнулась Карлссону шикарной, во все зубы, улыбкой:
– Простите, господин Карлссон, этого пьяного дурачка! – вытолкала Сережу в коридор и зашипела на него:
– Ну ты и придурок, Сережка! Какие, на фиг, голуби? Какой он тебе мужик! Это бизнесмен шведский, ты, дебил! Быстро пошел и извинился!
– На хрена мне извиняться! – бубнил Сережа. – Если он швед, так всё равно ни хрена не понял. И вообще, это моя квартира, что хочу, то и говорю!
– Не твоя, а папаши твоего! – с ходу поставила его на место Лейка. – У тебя, Сереженька, не то что квартиры – даже тачки своей нет. А по-русски Карлссон прекрасно понимает, так что пошел – и извинился!
– Ни хрена я не буду извиняться… – бубнил Сережа.
Весь их диалог был в гостиной прекрасно слышен.
– Что-то гости запаздывают, – громко сказала Катя, расставляя тарелки на скудно накрытом столе. Лицо Карлссона было невозмутимо.
Сережа и Лейка вернулись, красные, как после бани.
– Вы, это, простите, господин Карлссон, – пробормотал Сережа. – Я, типа, обознался.
Карлссон милостиво кивнул, но Сережа сел на всякий случай подальше, на стул.
– Чего расселся? – напустилась на него Лейка. – Иди стаканы из кухни принеси! Не в ресторане!
– Слушай, этот Карлссон, он, наверное, страшно богатый! – прошептала она Кате на ухо.
– С чего ты взяла? – изумилась Катя.
– Ну, он так стильно одет. Эта подчеркнутая небрежность. А туфли? Видела, какие у него туфли? Готова поспорить: ручная работа, авторская.
27 
