Последние отзывы

  61  

* * *

Увидев, как татарские тысячи торопливо промчались мимо стен и скрылись за изгибом дороги, осажденные поначалу заподозрили некую хитрость. Однако, когда наутро, подгоняемые ударом плетей, новые невольники начали неумело собирать шатры, стало ясно, что усадьбе более ничто не угрожает.

Ногайцы деловито сворачивали и укладывали ковры, войлочные полотнища, привязывали к повозкам полон и скотину, запрягали коней, делая вид, что не видят крепости вообще. Хотя бы потому, что заметно подросший в числе повозок обоз охраняли пять сотен готовых к бою воинов — и не малому отряду из боярина и нескольких вооруженных смердов эту силу атаковать.

К полудню холм окончательно опустел, а обоз ускрипел по длинной дороге, ведущей на Москву.

— Неужели ушли? — не поверила столь легкой победе Юля.

— Да никуда они не делись, — хмуро мотнул головой Варлам. — Их дом там, на юге. А пошли они на север, дальше на Русь. Грабить. Может, Оскол взять попытаются. Отряды мелкие наверняка по дорога шастают, путника случайного ищут, али того, что затаившаяся девка какая высунется. Только отойди от усадьбы — наверняка сцапают.

— Так что же нам теперь делать? Взаперти жить?

— Уйдут же они отсюда, — пожал плечами боярин. — Через пару недель обязательно уйдут. A мы пока мелкие отряды, что возвращаться станут, бить начнем, али обозы или вестников, что из Крыма к армии поскачут, перехватывать.

Но Варлам еще не понимал, что степная война не похожа на правильные европейские войны, которые вели с дурными соседями приграничные северные пятины. Здесь нет коммуникаций, по которым снабжается ушедшая в глубь вражеской страны армия, нет линий связи или следящих за порядком патрулей! Степная армия врывается в атакуемые земли целиком не имея с родиной никакой пуповины. Она не пытается подчинить себе захваченные земли, навести на них свой порядок — она разоряет их, живет за счет врага, пожирая и истребляя, захватывая или портя все, до чего только может дотянуться. А когда накопленные хозяевами припасы заканчиваются — просто откатывается назад, смывая с собой, словно половодье, все ценное, что только могла найти.

Да, грабя и убивая, питаясь тем, что успела найти в чужих домах, татарская орда и вправду не могла удержаться в русских пределах больше двух-трех недель: пока на всех хватает найденных в деревенских домах и погребах мяса и солений, пока не кончился на сеновалах корм для коней. А также — пока не успело собраться в кулак или хотя бы в крупные отряды поместное ополчение, пока не отослала Москва на подмогу крепкое опричное войско. Но до тех пор, пока это не случилось — не пойдут по Изюмскому шляху ни в одну, ни в другую сторону никакие отряды и обозы.

Через день после ухода из-под Батово войско Девлет-Гирея появилось под Осколом. Оно не пыталось начать штурм, или хотя бы имитировать подготовку к нему. Оно просто стояло ввиду крепости, заставляя воеводу Шуйского непотребно ругаться, биться лбом в стены и царапать ногтями деревянные зубцы башен. Да, в его крепости стояли сто двадцать пушек и постоянно находилась сотня стрельцов. Но остальные три сотни как раз сейчас на своих наделах поднимали пашни! А полсотни витязей поместного ополчения, что вкруг выходили на службу в крепость, никак не могли разогнать осевшие вместе с обозом около тысячи нукеров и очистить дорогу. Теперь, даже если местные бояре захотят собраться в крепости — они рискуют нарваться на татарский заслон и погибнуть по одному.

Пятитысячная армия Девлет-Гирея растеклась, словно привидевшееся кухарке бояр Батовых черное половодье по огромному пространству между Доном, сеймом и истоками Оки, не доходя до Ельца, с его чересчур сильным гарнизоном. Врываясь в не ждущие беды деревни, они вязали молодых баб и их детей, рубили пахарей прямо на пашнях, хватали самые ценные из вещей, разбрасывая и портя все прочее, и торопливо мчались дальше, пока весть о грянувшей беде не успела обогнать летучие отряды.

Татарские тысячи дробились на сотни, а сотни — на полусотни, иногда и на десятки. Малые отряды уже не рисковали штурмовать далекие укрепленные усадьбы, ограничиваясь разграблением деревень и хуторов. Более того, теперь бояре, прослышав о появлении кучки разбойников, садились на коней и вместе с дворней мчались защищать свои вотчины от косоглазых станишников.

Отяжелевшие от добычи, ставшие неповоротливыми, словно обожравшийся возле зарезанного лося волк, ногайские полусотни начинали отползать назад к ставке бея, мечтая теперь только об одном: сохранить награбленное, в целости довезти домой. В то же время боярские отряды, пробираясь от усадьбы к усадьбе и разрастаясь, как снежный ком, стремились туда же. То здесь, то там на темных лесных тропах сталкивались лицом к лицу извечные враги и без колебаний кидались в сечу, складывая свои головы на безвестных тропах. Иногда защищающим обозы татарам удавалось вырубить небольшие дружины — и тогда для родичей и друзей неудачливые витязи навсегда оставались сгинувшими неведомо как и где. Порою свой конец находили в дебрях незваные сюда степняки — и получившие свободу пленники отнюдь не собирались сообщать далеким кочевьям, у какого болота прикопаны кости их сородичей.

  61