Особенно,... 
103 
— Лежи спокойно, — повторил он еще раз. Потом, забыв об узле пояса, рванул ее ночную рубашку и оказался лежащим на ней. Его руки охватили голову жены, и он поцеловал ее. В тот же миг его язык оказался у нее глубоко во рту. Кассия ощутила прикосновение его возбужденной и набухшей мужской плоти на своих бедрах. Она знала, что не справится с ним, и продолжала лежать очень тихо и неподвижно.
Грэлэм поднял голову, чтобы видеть ее лицо в неверном и тусклом свете. Глаза ее были плотно зажмурены.
— Черт тебя возьми. — Он ощутил дрожь ее тела под собой и с горечью улыбнулся. — Я заставлю тебя отвечать мне.
С трудом овладев собой, Грэлэм соскользнул с нее и лег рядом.
Ее глаза широко раскрылись, и Кассия жалобно вздохнула, испугавшись его хмурого лица и гневной складки губ.
— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя, чтобы я применил силу? Тогда ты станешь ненавидеть меня еще больше. — Грэлэм мрачно усмехнулся.
— Я не питаю к тебе ненависти.
Он легонько провел рукой по ее шее.
— Сними ночную рубашку.
«Он командует мной, — подумала Кассия. — Он поступит со мной, как захочет, невзирая на мои желания и не считаясь с ними». Она ощутила в себе потребность воспротивиться, не подчиниться.
— Ты говоришь мне, что я дитя, что во мне нет женских чувств. Зачем же утруждать себя? Почему бы тебе не вернуться к своей любовнице? Тебе нравится унижать и мучить меня, причинять мне боль. Если так, давай покончим с этим сейчас же!
Грэлэм чувствовал, как винные пары туманят его сознание, и все же был достаточно трезв, чтобы понять ее сбивчивую речь. Он довольно ясно соображал, что, пожалуй, слишком пьян, чтобы заставить Кассию отвечать ему страстью на страсть, потому что теперь она не станет его слушать, потому что ее душа и разум закрылись, отгородились от него. Наконец он отодвинулся от жены и поднялся.
— Очень хорошо. — Грэлэм протянул руку к своей ночной рубашке. Как ни странно, он не чувствовал гнева на нее за то, что она позволила себе его уязвить. — Если я вернусь ночью, можешь меня не опасаться.
Он повернулся и вышел из спальни.
Глава 22
Кассия повернулась спиной к сараю, служившему кухней, снова и снова перебирая в уме слова, которые случайно подслушала. Сэр Уолтер говорил Гаю перед отъездом его и Бланш из Вулфтона:
— Какая жалость, что у меня нет отца, который мог бы умереть и оставить мне свое имущество.
На что Гай рассеянно ответил:
— Да, это и в самом деле невезение.
— Но есть и другие способы поправить дела, — продолжил сэр Уолтер через минуту, — надеюсь, скоро я перестану быть бедным и безземельным. Я получу то, что всегда должно было принадлежать мне.
Кассия вздрогнула, вспомнив, как холодно и равнодушно он сказал это, хотя объективно его слова могли означать только, что сэр Уолтер честолюбив и питает кое-какие надежды на будущее. Она хотела было сказать Грэлэму о своих подозрениях, но понимала, что он просто посмотрит на нее как на глупую женщину и тотчас же забудет ее слова.
На мгновение Кассия задумалась, наблюдая за оружейником Дрейком и его работой. Ей недоставало Гая. Она хмурилась, вспоминая слова, которые он сказал ей, расставаясь:
— А теперь, миледи, — он слегка прикоснулся губами к ее щеке, — для вас открыт путь к счастью и спокойной жизни в Вулфтоне. — Гай, улыбаясь, покачал головой. — Бланш — это штучка, можете не сомневаться, Кассия, но меня она, полюбит, будьте уверены!
Кассия так и не поняла, что он имел в виду. Хотя в манерах Бланш появились прежде несвойственные ей томность и нежность, она продолжала смотреть на Кассию так, будто та была прозрачной как стекло. Бланш даже не простилась с ней, когда они с Гаем покидали Вулфтон.
На мгновение Кассия замерла, услышав властный голос мужа с их замкового стрельбища. В ту ночь он не вернулся в их постель. Но с тех пор прошла уже неделя. Каждую ночь он спал рядом, не делая попыток прикоснуться к ней. Кассия полагала, что после бурных утех с Нэн он нуждался в покое и сне в собственной постели. Ей хотелось махнуть на все рукой и пожать плечами, но у нее это никак не выходило.
Молодая женщина направилась в комнату, где управляющий Блаунт производил свои расчеты, и принялась писать очередное письмо отцу. Не желая его огорчать, Кассия никогда не упоминала в письмах о том, что несчастна и что муж не доверяет ей. На мгновение она замерла над кусочком пергамента, вспоминая особенно запомнившееся ей место из последнего письма отца: «Жоффрей затаился. Он как змея, готовящаяся нанести удар из укромного угла».
103 
