Особенно,... 
176 
— Ты все-таки собираешься осуществить эту безумную затею? — с укором спросил он, беря поводья из рук грума. — Хотя бы возьми с собой побольше охраны! Ты не можешь знать, что там… или кто.
— Именно поэтому я и беру с собой так мало охраны, отказываюсь от признаков власти и прячу слишком бросающиеся в глаза волосы, — возразила она. — О Богиня! Принцесса едет по своим землям под маской и боится, как бы ее не узнали!
Сьонед выхватила у него поводья и села в седло, жалея, что не может подставить разгоряченную голову дувшему навстречу легкому ветерку. Солнце едва взошло, но было уже жарко. За шесть лет жизни в Пустыне она так и не сумела приспособиться к ее суровому климату. А ведь была еще только поздняя весна. Летом Сьонед будет чувствовать себя совершенно разбитой…
— Мне бы хотелось, чтобы ты дождалась приезда лорда Чейналя, — сказал Давви.
— Тебе известно, что сказать Чейну, когда он приедет. — Она оглянулась, разыскивая взглядом Оствеля. — Я знаю, что делаю. . — Сомневаюсь. Будь осторожна, Сьонед. Ради Богини, пожалуйста, будь осторожна.
— Буду. Но не ради Богини, а ради моего мужа. — Она нагнулась, похлопала брата по плечу и чуть более нежно сказала:
— Не переживай так. Все будет хорошо.
Он сердито фыркнул.
— Сама знаешь, Оствель на моей стороне. Вчера вечером мы долго говорили с ним.
— Ничего другого от вас обоих я и не ожидала. Я уверена, он будет следить за мной в оба и все передавать тебе. — Обведя взглядом двор, наполненный воинами, слугами и лошадьми, она наконец увидела Оствеля и сказала:
— Пора в путь. Береги себя, Давви.
Сьонед развернула лошадь и поехала к воротам, где ее ожидали Оствель и двое вооруженных всадников. Однако тут на пути принцессы вырос лорд Байсаль. Он выбежал из разбитого за стенами лагеря, в котором расположились люди Давви и те, кто успел прибыть сюда вчера вечером из окрестных деревень. Через несколько дней все здешние пастбища и холмы покроются шатрами, и Чейн столкнется со столпотворением. Но Сьонед не могла остаться, чтобы понаблюдать за тем, как пройдет назначенный ею самой сбор.
— Миледи, — взмолился лорд Байсаль, — прошу вас, не уезжайте так быстро! Что я буду делать до того, как прибудет лорд Чейналь?
— Кормить людей, седлать лошадей и готовиться к войне. Если останется свободное время — думать о сооружении новой крепости. Всего хорошего, милорд!
У Байсаля отвисла челюсть. Он посмотрел ей вслед со смешанным чувством тревоги и удовольствия. Ехавший рядом Оствель искоса глянул на принцессу.
— Похоже, теперь он за тебя костьми ляжет.
— Если он пораскинет мозгами и сделает все, что необходимо, каменная крепость ему обеспечена.
Они миновали лагерь, выехали за внешнюю стену и поскакали на север вдоль Фаолейна. Сьонед знала, что со стороны ее действия должны были казаться верхом безрассудства, и была настроена претворить в жизнь свой план еще до прибытия Чейна и Тобин. Все равно ничего нового они предложить не смогут, а их возражения дела не изменят. Все равно никто другой не сможет выполнить то, что она задумала, и Сьонед испытывала некоторое облегчение при мысли о том, что в данном случае ее желание полностью совпадает с ее долгом жены и принцессы.
Войска лорда Эльтанина были заняты обороной Тиглата, так что отсюда Рохану ждать помощи не приходилось. Скованный угрозой вторжения Ролстры с юга-, Чейн не мог вести армию на штурм Феруче. Эта крепость была крепким орешком: к расположенному высоко в горах замку вели только две дороги, тщательно охранявшиеся даже в дни мира. Теперь же, во время военных действий, с них наверняка не спускали глаз. Единственной надеждой Рохана была Сьонед, его принцесса-фарадим. Янте наверняка считала, что она не способна нарушить обет, запрещающий убийство. Очень хотелось надеяться на это. Это сильно облегчит ей задачу, когда действительно настанет время убивать.
***
Он очнулся в абсолютной темноте; — потное тело ощущало одновременно и тепло, и озноб. Широко открыв глаза, с сильно бьющимся сердцем, он покачал головой. Ощущения собственного тела были единственным якорем, не дававшим ему унестись в открытое море безумия. Но опять подул ветер, спустилась темнота, и со всех сторон к нему устремились драконы, вытянувшие страшные когти.
Он свернулся калачиком у стены пещеры, чувствуя спиной прикосновение шероховатых камней, и в ужасе уставился на окружавшее его зрелище. Драконы борющиеся, спаривающиеся, убивающие; челюсти, с которых капает кровь; глаза, сверкающие, как драгоценные камни; сплетенные, набрасывающиеся друг на друга тела, бьющиеся крылья, хлещущие хвосты. Со страшным треском раскалываются огромные яйца, начинается яростный бой дракончиков, рвущих друг друга зубами и когтями; извергающееся из их пастей пламя жарко и ярко освещает темноту пещеры, словно солнечные лучи…
176 
