Особенно,... 
177 
Когда пламя дракона оббжгло лицо и руки, он вскрикнул; запах обожженной кожи превосходил зловоние крови и спермы дракона. Они еще не увидели его, и он попытался вжаться в стену пещеры. Они продолжали бороться, оставляя борозды в пыли, изрыгая огонь и убивая друг друга, движимые инстинктом выживания и продления рода. Затрепетал шелк: то пронесся по пещере порыв ветра. Вспотевший, но с ледяной кровью в жилах, он отпрянул, а затем вскочил. Соль проступила на его опаленной, почерневшей коже. Жестокость царила кругом, и он затрясся от ужаса, что светящиеся глаза вот-вот обнаружат его и окровавленные когти сорвут с его костей остатки плоти. Неистовый дракон навис над ним, принесенный ветром, и он вскрикнул, давясь собственной желчью с привкусом драната.
— Рохан!..
Он слепо потянулся к ней, прильнул к ее прохладному телу.
— Сьонед…
— Тихо, дорогой, все в порядке. Я здесь. — Раздался короткий металлический лязг, словно из ножен доставали меч, и он закрыл глаза, ослепленный ворвавшимся в пещеру солнечным светом. Сьонед, его принцесса-фарадам, принесла с собой солнце. — Мы в безопасности, любимый.
Он больше не видел драконов, не чувствовал, как стынет в жилах кровь, не ощущал яростного пламени, касавшегося кожи. Сейчас его обвевал тихий ветерок с запахом звезд — такой же нежный, как и ее ласки. Он вздрогнул и положил голову на ее плечо, забыв о том, что делает с человеком дранат.
Не было ни пещеры, ни драконов, ни огня. Только наркотик и лихорадка. Но сейчас он вырвался из-под их власти. Он отдыхал рядом со Сьонед, стыдясь своего ужаса. Она лежала рядом, свернувшись клубочком, и шептала нежные слова, пока он не уснул.
***
Погоняя лошадь день и ночь, Сьонед прибыла в Стронгхолд еще до полудня. Готовая рухнуть от усталости, она все же заставляла себя держаться и неторопливо идти по каменному двору, больше напоминавшему сухой фонтан, из которого била не вода, а жар. Солнце стояло в зените. Вдруг она почувствовала прикосновение чужих цветов, прилетевших на луче света, и услышала его голос.
— Благослови тебя Богиня, миледи. Мы добрались до Тиглата и предупредили лорда Эльтанийа. Хотя нападения еще. не было, но оно не за горами. Вальвис готовится к нему и ожидает твоих приказаний.
Сьонед удовлетворенно кивнула.
— Благослови тебя, Богиня, «Гонец Солнца». Продолжайте готовиться к войне, как делают на юге, где у Фаолейна стоит лагерем Ролстра. Помощи не будет. Вы должны справиться сами. Скажи Вальвису, что он не должен пытаться штурмовать Феруче. Его обязанность — защищать Тиглат. Я обещаю, что принц скоро будет освобожден.. А сейчас откройся мне, Клеве, и я покажу тебе цвета принцессы Тобин. С сегодняшнего дня посылай сообщения ей. Она не обучена искусству фарадима и не сможет тебе ответить, но передавай ей все то, что передала бы мне.
— Миледи, что с тобой? — Что ты собираешься делать?
— Это неважно. Теперь наблюдай и чувствуй, чтобы суметь найти ее на солнечном луче.
Она сконцентрировалась, передавая «Гонцу Солнца» яркие и милые цвета Тобин. Уверившись, что он сможет узнать принцессу и установить с ней контакт, Сьонед прервала соединявшие их нити света, пока Клеве не успел задать ей новые вопросы.
— Похоже, сеанс закончился? Тогда можешь уйти с этого пекла, — сказал ей Оствель.
Она подняла глаза, удивленная его присутствием.
— Да… Вальвис скоро узнает, что помощь с юга не придет. Ему придется самому руководить защитой Тиглата. — Сьонед осмотрела двор. Множество людей, шум и яркий свет вызвали у нее головокружение. — Оствель… отведи меня в замок, пока я не упала, — прошептала она.
Он сделал вид, что поддерживает Сьонед за локоть только из вежливости, и повел ее по лестнице. Принцесса не могла показать свою слабость. Бесконечные ступени оказались позади; она очутилась в своих покоях и рухнула в мягкое кресло у окна. Когда Сьонед развязала плотный шарф и распустила волосы, Оствель принес воды и смочил в ней кусок ткани.
— Ему всего семнадцать, — прошептала она. — Вальвис слишком юн, чтобы командовать армией, Оствель… О Богиня-Вседержительница, что я с ним делаю?
— Ничего. Если бы ты не попросила, его об этом, он чувствовал бы себя опозоренным. А сейчас дай мне снять с тебя сапоги.
— Для этого есть служанки, они помогут, — запротестовала Сьонед.
— Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь видел тебя в таком состоянии, — напомнил Оствель. Не ожидая ответа, он обтер ей влажной тканью лицо и шею и помог снять сапоги. — А теперь отдыхать. До захода солнца.
177 
