33 
Эгор, не слушая, кивнул. Густые розовые кусты, выросшие из слез героя и закрывавшие его с клоуном от площади, раздвинулись и оттуда появились понурые Мания и эмо-кот.
— Отвратительное стихотворение, — буркнул Кот, сменивший черную оправу на розовую.
— Мы тоже рады вас видеть, — и вправду обрадовался запрыгавший на месте толстяк. — Обнаженная с котом.
— Тики! — рыкнул Эгор.
— В смысле, натурщица с ученым животным. А мы тут мозг модератора антиэмо-сообщества замочили, а теперь стишочками балуемся, — радостно басил клоун.
— Модератор — большой человек! Королева будет недовольна. Обезглавили часть ее армии, — за-сокрушался Кот.
— Королева дружит с антиэмо? — изумился Эгор.
— Эмо и антиэмо реального мира — тайная армия Королевы Маргит, — важно ответил Кот.
— По-моему, это бред, — сказал клоун.
Кот только неодобрительно помотал круглой головой:
— Нам сейчас не до диспутов. Королева Маргит в гневе. Нас с Манией чуть не растерзали. Мы должны немедленно выдвигаться во дворец.
— Ладно, я не против. Сейчас, только стих про кота допишу, и идем, — сказал Эмобой.
Мания села рядом с ним на кровать и заглянула в ноутбук.
— Я тоже хотел бы послушать про кота, — обиженно загнусил ученый. — Пожалуйста. — Эгор встал и продекламировал:
- Очень грустный розовый кот поскакал на трех
- лапах вперед, а за ним, не зная преград,
- как суровый и верный солдат, вислым
- пузом по лужам стучит, черный нес вдогонку бежит.
- По дороге, съев комара, черный пес, залаяв, встает.
- И кончается вдруг игра, только кот все бежит вперед.
- Скачет в мир он, где нет собак, где котов большая семья.
- О, трехногий хвостатый дурак, как тебя понимаю я.
К моменту, когда Эгор закончил, Кот уже вытирался кружевным платочком, а Мания размазывала слезы ладонью по щекам.
Клоун три раза громко хлопнул в ладоши:
— Зачет тебе по котоведению. Хотя сыровато — вон какое болото развели.
— Прекрасно, прекрасно, сир. Прости. Эгор.
— Ну что, пошли к королеве. Я готов.
— И я готов любить котов, — добавил клоун. Сначала они шли молча: Мания, как обычно, в плеере, Кот, шмыгая носом, клоун, глупо улыбаясь, и Эгор, весь в себе, возможно сочиняя следующий стих. Ничто вокруг не привлекало внимания, все те же пыльные улицы, одинаковые дома из розового кирпича, никакие живые твари им на глаза не попадались. Первым не выдержал тишины Тик-Так. Он решил поумничать с Манией, к которой был явно неравнодушен.
— Послушай, куколка, я вот все равно никак не пойму, каким образом увязывается брутальный хард-кор родоначальников эмо и нынешняя черно-розовая туса. Или ты по Реалу не специалист?
Мания сняла наушники:
— Ну почему же. Могу ответить. Никаким. Думаю, что если бы эти хардкоровцы увидели гламурных богатеньких бездельников, которые сейчас называют себя эмо, они бы сильно обломались. С другой стороны, это общая беда различных музыкальных субкультур и их последователей. Ну а почему так происходит, я не знаю.
— Я тебе все объясню, — сказал Тик-Так и взял куклу под руку. — Дискредитация прогрессивной идеологии и ее подмена — это реакция техногенного общества потребления, не терпящего никакого проявления индивидуальности, которая может помешать продавать толпе свой товар, в данном случае — свою культуру, свой стиль жизни. Самый простой способ — это приручить прогрессивное явление. Каждое новое поколение пытается вырваться из оков общества, придумать свой язык, свою систему ценностей. В ответ на поиски себя в ЛСД и свободной любви вместо рокеров-бунтарей появились удобные для продажи карманные глэм-рокеры. Саморазрушающихся, злых, эпатажных, социально ориентированных панков быстренько подменили веселыми поп-панками, которые при всей своей забавности вряд ли могли кого-нибудь напугать или растормошить. Ну и конечно, появление первых эмо не могло не поколебать основ общества потребления. Искренние личные чувства, настоящие эмоции, а не суррогат, поставляемый масс-культурой, — это непорядок. И как реакция появляются догматические правила поведения эмо: что эмо должны носить, как говорить, море стаффа, узкие, как штаны эмо-боя, гламурные розово-черные рамки… Глядишь, и все в порядке — хорошая идея погребена под потребительским мусором. Где теперь эти мифические твари — тру-эмо, никто не знает. Их не видно, потому что они не выпячиваются. Видно одних позеров. Но несмотря на все это, даже позеры несут определенную миссию в мире сериалов с закадровым смехом. Они будят эмоции настоящие и самые разные — в первую очередь раздражение, неприязнь, отвращение, презрение, жалость и, уж вне всякого сомнения, интерес, формируя зеркальное движение своих антиподов — антиэмо. «Они такие же, как мы, только со знаком плюс», — говорят эмо про антиэмо. Но на самом деле и те и другие ущербные, потому что пытаются разделить человеческую личность пополам. Одни — угрюмые изгои, нытики с печатью аутизма и мрачной рефлексии на искусственно заплаканных лицах. А вторые — пластмассово-позитивные, хохочущие по любому поводу псевдооптимисты, целенаправленно ненавидящие первых и этим ограничившие смысл своей жизни. Как можно отделить смех от слез, а радость от печали, ведь это так же искусственно, как и безыскусно! Вывод простой: человека разумного общество превратило в человека тупо потребляющего, и теперь, когда он пытается вернуть себе хотя бы право чувствовать и выражать свои эмоции, его моментально ставят в стойло. Веди себя так, если ты эмо, выгляди так, слушай то… Вот, собственно, и все.
33 
